— Где отряд, с которым ты шел, чужеземец? — поинтересовался у него один из воинов.
Ага! Значит все-таки стародарканский или все же херашский?
— Они все погибли, — пожал плечами лорд Шаэсс, отвечая на том же языке, про себя с благодарностью вспоминая непутевого родителя, который особо настаивал на том, чтобы его единственный сын и наследник рода выучил мерзопакостный язык предков.
Слова Себастьяна произвели настоящую бурю среди херашцев. Они заволновались. Начали переглядываться куда активнее, несколько воинов даже рискнули спрыгнуть со своих устрашающих тварюк, но приближаться к Себастьяну пока не рисковали, остались стоять на местах. Только смотрели, неодобрительно хмуря роговые пластины, которые у них явно заменяли брови.
— А ты? Откуда ты взялся, человек? — спросил все тот же воин.
Себастьян, правда, был не очень уверен, что правильно понял обращение. Смысл слова, которое у херашца произносилось как «человек» в словаре, презентованном ему много лет назад наставником стародарканского, трактовалось несколько иначе. Но сейчас лорду Шаэссу вот никак не хотелось признавать, что в этом мире он вовсе не великий и могучий Себастьян Шаэсс, третий дарканский лорд в империи, великий ассар и вообще, лучший из лучших. Совсем не хотелось. Потому как эта вот краснокожая помесь крокодила с гоблином обозвала его «рабом». А Себастьян Шаэсс и рабство — понятия настолько несовместимые, что обычно при столкновении выживал только кто-то один. И поскольку сам лорд Шаэсс все еще коптил небо, пусть уже и другого мира, можно сделать вывод, что не везло обычно именно рабству, то есть работорговцам и рабовладельцам.
— Как ты меня назвал, падаль? — прошипел Себастьян, вскидывая голову и глядя на своего противника в упор. — Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь? Я — лорд Себастьян Шаэсс, последний и единственный наследник древнего императорского рода Шаэсс. Я — ваш повелитель. Наследник крови!
После этих его слов стало совсем тихо. Кажется, даже змеи перестали всхрапывать и выпускать сжатый воздух через ноздри. А херашцы так и вовсе замерли на своих местах и уставились на Себастьяна с непередаваемыми выражениями на лицах.
— Ши-Аэсс? — спросил вдруг воин.
И вот тут — то Себастьян заволновался по-настоящему. Называя себя Наследником крови, он надеялся, что та старуха не тронулась умом и ничего не перепутала и здесь, в этом негостеприимном мире, имя Шаэсс тоже что-то значит, но…
Этот звероподобный туземец произнес его вот как-то совершенно не так. Вообще не правильно.
Если в переводе со стародарканского «Шаэсс» означало дословно «несущий смерть», то с языка херашца сорвалось совершенно иное. «Ши-Аэсс» — принимающий смерть, смертник.
В следующее мгновение лорд Себастьян Шаэсс решительно выхватил клинок и попытался принять оборонительную стойку. Полагаться на судьбу и далее он не собирался. Ему оставалось только встретить смерть лицом к лицу, умереть в бою, как истинный воин.
Но, увы. Хераш оказался поистине негостеприимным миром. Под правой ногой у Себастьяна вдруг стала проваливаться земля, он дернулся, пытаясь избежать попадания в зыбучие пески, а в следующее мгновение получил удар по макушке и просто рухнул наземь уже без сознания.
И он никак не мог препятствовать тому, что воины-херашцы, обыскали его, отобрали все оружие и амулеты, которые смогли отыскать, а затем, туго спеленав веревками главного ассара, точно мешок с песком закинули его на спину одной из змеюк.
Боль. Выкручивающая мышцы, выжигающая внутренности, сводящая с ума. Она разливалась по телу огненной волной, кислотой разъедала кожу.
Когда мгла беспамятства рассеялась, боль была первой, что ощутил лорд Себастьян Шаэсс. Боль, выворачивающая его наизнанку, вытягивающая жилы и заставляющая скрипеть зубами. Потом вернулся слух.
Себастьян попытался пошевелиться. Не вышло. Руки и верхняя часть туловища затекли так, что даже мысли о движении вызывали болезненные спазмы во всем теле. Даже зубы ныли. Пришлось затаиться. Прислушаться. Глаза открывать лорд Шаэсс не торопился. Он выжидал, оценивал обстановку и ругался про себя.
Он, великий воин, самый сильный маг Дарканской империи, дарканский лорд попался, как сопливый щенок, ни разу не державший в руках оружия. Это злило. Даже больше, заставляло Себастьяна чувствовать себя обманутым. А последнее всегда его раздражало до невозможности.