Видел Себастьян во сне сестру. Она, как и отец, жила лишь мыслями о величии их рода и сложила голову вместе с остальными.
Себастьян вспоминал Даэна. Его ученик, его гордость. Лучший друг, больше чем брат…
Кайра…
Красивая, смешливая, настоящая… Она расцвела после свадьбы с Даэном. Он смог сделать ее счастливой. Рядом с ним она всегда улыбалась, и голубые глаза ее светились точно звезды. Наверное, только этот взгляд, трогающий до глубины души и заставил Себастьяна отступиться. Он не смог бы сделать ее такой счастливой, зажечь ее глаза. Рядом с ним, Кайра бы погибла, как погибают цветы без солнечного света.
Дерек.
Последний его эксперимент. Упрямый мальчишка, упертый… уверенный в себе и безголовый совершенно. Тот, кто ради достижения цели не побоялся пожертвовать собственной жизнью. Тот, кто умер, но смог вернуться, кто стал…. Если не другом, то почти сыном. Как много Себастьян еще не рассказал ему, как много не показал, сколькому еще не научил…
И глаза. Черные, как сама Тьма… Завораживающие и пугающие одновременно, но манящие… зовущие окунуться в эту тьму, чтобы испытать истинное блаженство.
Это глаза не отпускали его. Снова и снова всплывали в памяти, заставляя цепляться за осколки собственного сознания.
Глава 34
Пришел в себя лорд Шаэсс как это ни странно от щекотки. Кожа покрылась мелкими противными мурашками, по всему телу пробегала дрожь, а кто-то все никак не переставал водить по груди и животу легким перышком.
Себастьян чуть приоткрыл глаза. Ничего не смог рассмотреть и попытался пошевелиться. Не вышло. Пришлось открывать глаза полностью.
Он лежал на чем-то твердом и по ощущениям каменном, холод проникал под кожу, сковывая члены. Сверху в темноте терялись каменные своды какого-то помещения. Слева и справа открывался вид на огромную полутемную залу. Рассмотреть ее не получалось — пошевелиться Себастьян все еще не мог, а единственный источник света, небольшой красный магический шаг, горел аккурат рядом с его головой.
Над его телом склонилась та самая девушка со странными колдовскими глазами. Тонкой кисточкой она что-то вырисовывала на его груди, руках, животе. И Себастьян на какое-то время просто залюбовался. Он всегда считал себя ценителем женской красоты. Окружал себя красивыми женщинами, любовался ими, любил их…
Эту девушку нельзя было назвать красавицей. Бледная кожа слишком сильно контрастировала с черными волосами и глазами, высокие скулы, небольшой аккуратный носик, полные губы… Ничего особенного, в жизни Себастьяна встречались женщины и куда более прекрасные, пленительные… желанные. Но здесь и сейчас ему хотелось смотреть на незнакомку. Впитывать ее образ, запомнить его…
Он все-таки не удержался и вздрогнул, когда тонкая кисточка в очередной раз коснулась груди. Девушка дернулась и испуганно взглянула Себастьяну в лицо. В следующий момент она все же отвернулась, но этого короткого взгляда хватило лорду Шаэссу, чтобы прийти в себя.
— Привет, — голос не слушался и звучал слишком хрипло. — Где я? И что ты делаешь?
Она не ответила. Поднялась с колен (сидела прямо на полу подле постамента, на котором возлежал лорд Шаэсс) и отошла куда-то в темноту. Проследить за ней у Себастьяна не получилось, но того, что ему удалось заметить, хватило, чтобы понять, что двигается незнакомка как-то странно. В камере, когда она появилась перед Себастьяном в первый раз ее движения были плавными и размеренными, легкими, она словно бы плыла по воздуху, не касаясь пола. А сейчас берегла движения или же… очень похоже было на то, что каждый шаг причиняет ей боль.
— Что с тобой случилось? — спросил Себастьян, морщась от того, что разговаривать приходится с пустотой — девушка все еще находилась за пределами видимости, а пошевелиться лорд Шаэсс не мог по-прежнему. Он скосил глаза насколько мог и едва удержался от ругательств.
Он на самом деле лежал на невысоком каменном постаменте, слишком сильно напоминающем алтарь, и его тело, все, от шеи до пяток, было практически вплавлено в камень.
— Что ты делаешь? — спросил Себастьян, когда девушка снова появилась в пределах видимости и опять присела на колени у постамента. Она снова взяла в руки кисточку и склонилась над его грудью, чтобы продолжить свое творчество. — Зачем это все?