Снова пришла нотации читать? Сетовать на то, что репутация ее заведение страдает?
Ну и пусть. Эльмарис с места не сдвинется, пока Лерс не вернется. Нет и нет.
Стук повторился.
Или не хозяйка это? Кто-то из соседей?
Любопытничают, желают узнать, что же такого произошло? Люди всегда любопытны. Лезут, куда их не просят, советы дают никчемные зачастую. А вот если и правда помощь нужна или участие — так никого не допросишься.
Открыть?
Или затаиться? Сделать вид, что спит, и слышать ничего не слышит?
Постучат и уйдут не будут больше тревожить и так беспокойное сердечко?
Эльмарис уже решила, что именно так и поступит. Только вот руки, словно жили отдельной от всего тела жизнью. Потянулись к двери, задвижку отодвинули…
Она стояла на пороге.
Женщина. Незнакомая. Но было в ней что-то… близкое, точно бы они уже встречались… давно, быть может в другой жизни, если она существует, эта самая другая жизнь. Эльмарис никогда не задумывалась об этом. Нет, она, как и подобает, посещала службы в храме богини-матери и дары на алтарь ее приносила исправно и молилась вот тоже… Но никогда-то не думала о том, что там… в небытие…
— Здравствуй, — незнакомка заговорила и голос ее, грудной, чарующий, казалось, затронул сразу все струны в душе Эльмарис. — Я подумала, что стоит познакомиться с соседями, раз уж мы теперь будем жить здесь… — улыбнулась.
И от улыбки этой у Эльмарис закружилась голова. Она и ответить уже собиралась, поздороваться вежливо, да только горло сдавило спазмом, и ни словечка из себя выдавить не получилось. Так и стояла, рот открывая и закрывая, и не в силах ни звука произнести.
— Я войду? Прости, слышала что ты отказалась от обеда. Это неправильно. Питаться нужно регулярно. Вот, пироги, сама пекла, — и корзинку вперед выставила. С пирогами. Румяными, с поджаристой золотистой корочкой.
А запах… он вот как-то сразу заполнил собой всю комнату. И Эльмарис почувствовала голод. Самый настоящий. И вдруг вспомнила, что сама-то в последний раз ела на ярмарке… а когда она была… ярмарка та…
И мысли все из головы вытеснила одна единственная — если она сейчас… если не попробует этого пирога, не откусит от него хоть кусочек… то просто умрет. На месте.
Она посторонилась, пропуская незнакомку в комнату, а сама глаз от корзинки отвести не могла. И не столько от корзинки, сколько от пирога, румяного, поджаристого. И рот слюной наполнился.
— Вот, держи, — корзинку ей протянули и полотенчико, которое небрежно так наброшено было сверху, отодвинули. — Угощайся. Вкусные. Свежие еще.
И рука сама потянулась к корзинке. А потом и к пирогам. И стало не важно, что дверь осталась открыта, что незнакомка, которая была смутно знакомой, по комнатам ходит, рассматривает все. Эльмарис уже ничего этого не видела — была занята пирогами.
А они были вкусными. Именно такими, какими и должны быть пироги. Теплые еще, мягкие и тесто во рту таяло, а начинка… вот самое то, что нужно было. Эльмарис ела. Откусывала кусочки небольшие, прожевывала их тщательно, глотала и снова откусывала.
А незнакомка прошла к столу. Оглядела вещи, которые Эльмарис в очередной раз переложила да подле стола на полу и оставила, скользнула взглядом по стоящей возле кресла целительской сумке, повернулась к девушке.
— Вкусно?
— Угум…
— Ты кушай, кушай, — улыбнулась опять и Эльмарис почувствовала, как в голове зашумело, а ноги вот почему-то перестали держать.
Она осела на пол, не выпуская из рук уже изрядно надкусанный пирог и корзинку к груди прижимая. Перед глазами закружилось все. И комната смазалась, и пирог этот, еще мгновение назад казавшийся вкуснейшим в мире вдруг приобрел вкус премерзейший, зубы завязли в тесте, а начинка стала горчить…
— Не спеши, девонька, — а вот голос незнакомки, глубокий, завораживающий стал звучать громче. И не было-то ничего кроме этого голоса, а еще глаз ее… синих или зеленых… а может и вовсе серые они были или черные…
Эльмарис не знала. Никак не могла рассмотреть. Нет, видела, смотрела прямо в глаза эти колдовские, которые вдруг совсем близко оказались, но вот… рассмотреть не получалось…
А все плыло, и девушка сама не заметила, как поднялась с пола, корзинку с пирогами на стол поставила, оправила платье, аккуратно разгладив на юбках каждую складочку, а затем, подхватив с пола свою лекарскую сумку, пошла к двери.
Не помнила она, как покинула комнаты, прошла коридором, едва не задев плечом госпожу Минар, которая торопилась куда-то и что-то зашипела ей вслед, спустилась по лестнице, вышла за ворота…