Неужто она вчера опять засиделась за учебниками? Вот же… обещала же сама себе, что больше не будет так поступать, знает же, что сон — лучший способ восстановить силы. Любые силы.
И все равно, каждый раз натыкается на одни и те же грабли. И тетя Сайрин ей все время повторяла, что ночные бдения до добра не доведут, подточат силы, выпьют всю энергию. А восстановить ее потом — ох-хо-хо, как непросто. Да Эльмарис и сама знает, целительница же, пусть и будущая. Но знает, как опасно тратить резерв, как тяжело, когда организм, измученный, обессиленный заставлять работать. Но все равно никак не может время правильно рассчитать. Вчера вот снова до рассвета над книжками засиделась, а сегодня с утра в Школу нужно. И не просто лекции отсидеть — понять же еще надо, что на тех лекциях говорить. А как понять, когда голова точно ватой набита, и глаза закрываются, а мысли — те так и вообще куда-то все улетучились и даже знать о себе не дают.
Тяжело вздохнув, девушка попыталась перевернуться на другой бок — тетя Сайрин не пришла будить ее, значит, есть еще пара минуточек и можно попытаться хоть чуточку больше восстановить силы.
И было в этой мысли нечто настолько неестественное, что Эльмарис разом проснулась. Глаза распахнула, оглядываясь, села на кровати. Она вспомнила. Все.
Ну, почти все.
И побег с Лерсом из столицы, и приключения, что последовали за ним. Сарт вот тоже вспомнила вместе с его наместником и лорда Ирваша. Только вспомнить, как она оказалась в незнакомой совершенно спальне не смогла.
Помнила, как лорд Ирваш проводил ее в пансион и оставил там, дожидаться их с Лерсом возвращения, как она собирала сумки и мучилась от тревожного предчувствия, а потом… потом вот ничего-то припомнить не получалось, кроме голода и пирожка. Да, точно, пирожок был… вкуснющий, с румяной хрусткой корочкой и тестом нежнейшим. А начинка… какая там была начинка! При воспоминании одном от той вкуснотищи у Эльмарис и сейчас рот слюной наполнился и в животе заурчало.
Девушка осторожно спустила ноги с кровати, вставать резко не торопилась — знала, что так и голова закружиться может. Посидела немного, потом уж только поднялась. Боль в висках уменьшилась, почти совсем отступила. Ноги держали, голова не кружилась — уже хорошо.
Эльмарис огляделась.
Комната. Обычная. Ничего-то в ней особенного и нету. Стены выкрашены в темный серый цвет, мебель — самая обычная. Кровать вот с серым покрывалом, поверх которого Эльмарис и лежала, ковер — тоже серый, только чуть темнее покрывала. А вот шторы — темные, черные почти, что странно, но не настолько, чтобы ужаснуться. Секретер у окна и скамеечка подле него, кресло у камина, и все, больше никакой мебели. Зеркала и того нет.
Первым делом Эльмарис приблизилась к окну, осторожно, словно бы опасаясь, отодвинула тяжелую штору и выглянула наружу. Поморщилась — за окном ничего-то и не было. Темное, низко нависшее над самой землей небо и стена. Высокая, до этого самого неба достающая. Каменная кладка от времени пошла трещинами, кое-где поросла зеленоватым мхом. Вот и все. Весь пейзаж. А что там, позади стены этой — неизвестно. И время сейчас какое, определить не получается. Сумерки и сумерки, а вечер то или утро раннее, а может и вовсе день пасмурный — непонятно.
Девушка нахмурилась.
Где она? И кто ее сюда принес?
Странно. Врагов таких, которые ее смерти хотели бы, она обрести за свою жизнь еще не успела. Да и не делала целительница никому зла такого, чтобы похищать или еще какую гадость в ответ делать.
Вспомнился вдруг наместник Сарта. Он? Но тогда….
Эльмарис оглядела себя. Платье, пусть изрядно помятое и подол вон в земле испачкан, ботиночки, ее любимые, основательно в грязи изгвазданные и грязь эта, высохшая некрасивыми серыми пятнами, отслаивалась от подошвы и раздражала целительницы невмерно. Ну не любила Эльмарис беспорядка в одежде. Впрочем, кроме этого ничего иного в ней и не изменилось. И платье на все крючки застегнуто, и ботинки с нее тоже никто снять не потрудился. Так, в одежде на постель и уложили.
И будь ее похищение связано с вожделением наместника, то неужто бы он оставил все как есть? Или все же…
Эльмарис вздохнула. Волосы поправила, которые растрепались изрядно, тряхнула головой, отгоняя мысли нехорошие и вскрикнула тихонько — правое запястье обожгло болью. Не сильно, но весьма ощутимо.
— Руны, — выдохнула девушка, отворачивая рукав и вглядываясь в золотистый рисунок. — Лерс!
Только вот после мимолетной боли, ничего-то больше не происходило. И тонкие символы эльфийского плетения не изменились. Увеличились слегка, растянулись по запястью, выпустив несколько новых отростков, цвета набрались — это да, но то давно уж было, сразу после того, как они с Лерсом из той реки выбрались. А вот с тех пор, рисунок вроде и не изменился никак. И у Лерса также было. Эльмарис сама его запястье разглядывала, сравнивала плетения — разные. Похожие — это да, и символы повторяющиеся встречались, но не все.