Местный священник брат Дингер, сухопарый мужчина с медлительной речью, любил молиться долго и обстоятельно. Он постучал по столу:
- Итак… э-э… итак, начнем.
Элмер, очень представительный на фоне разгоряченных, красных лиц, сразу перестал вертеться на своей табуретке и огорченно разглядывать свои блестящие новые ботинки, покрытые теперь серым слоем пыли. У него екнуло сердце.
Итак, конец. Выхода нет. Он все-таки будет священником…
Джим Леффертс еще мог бы спасти его в это последнее мгновение, но бог его знает, где он теперь, Джим… Нет! Нельзя допустить… Его плечи напряглись, расправились - и тотчас поникли так устало, славно он изнемог от долгой борьбы. Брат Дингер продолжал:
- Итак, мы начнем с обычного… э… опроса наших юных братьев. Мои собратья… э… любезно согласились… э-э… предоставить мне, под духовной… э… опекой которого вырос один из наших юных… э… братьев, здесь, на его… э-э… родине, - предоставить мне… э… задавать… э… эти вопросы. Итак, брат Гентри, верите ли вы искренне и всем сердцем в таинство крещения по баптистскому обряду - путем погружения в воду?
"Да, старина, с таким скрипучим голосам далеко не уедешь", - подумал Элмер и мягко зарокотал вслух: - Верую, брат. Меня учили, что, возможно, человек и может быть спасен крещением через окропление или обливание, но лишь в том случае, если не ведает истины. Но, конечно, только погружение есть тот единственно верный способ крещения, который указуется писанием. Если мы воистину хотим уподобиться Христу, мы должны вместе с ним погрузиться в воды Иордана.
- Превосходно, брат Гентри. Восславим господа! Теперь, брат Фислингер, скажите нам вы: верите ли вы в вечное блаженство праведников?
Послышался голос Эдди, истовый и трескучий, монотонный, усыпляющий, как стрекотание цикад в сожженных солнцем полях по ту сторону Кейуска-ривер.
Подобно тому, как баптистская церковь не признает никакой иерархии, являя собою лишь свободный союз местных общин единой веры, - точно так же не признает она и никаких канонических обрядовых форм, а руководствуется издавна принятыми обычаями. Церемония посвящения, таким образом, не есть строго установленный обряд и может проходить по-разному в разных приходах. Присутствие епископа также не требуется: достаточно согласия общего собрания входящих в ассоциацию приходов.
После опроса знаменитый доктор Ингл произнес блестящее "слово к кандидатам", в котором рекомендовал им усердно заниматься науками, воздерживаться от излишеств в еде и облегчать страдания больных, читая им вслух библию. Засим все уселись за длинные дощатые столы на берегу прохладной реки и приступили к грандиозному завтраку. Слоеный банановый пирог, пончики, жареные цыплята, шоколадный торт, картофельная запеканка, коврижка с изюмом, маринованные томаты… Тарелки ходили по столам; из огромного жестяного кофейника в чашки без блюдечек наливался кофе; тут же, как водится, обжегся и заревел какой-то младенец… Там и тут раздавались веселые возгласы: "Передайте-ка мне лимонный пирог, сестра Скифф!" или "Замечательную речь произнес брат Ингл!". "Ой, ложку уронила, вон на нее уж и муравей ползет… ну, ничего, вытру о передник… как хорошо брат Гентри рассказывал о том, что баптистская церковь существует еще с библейских времен!…" Вездесущие мальчишки с визгом плескались в реке, брызгались… Мальчишки забирались в заросли жгучего ядовитого сумаха, обжигались так, что сплошь покрывались волдырями и к вечеру опухали… Доктор Ингл восторженно рассказывал другим пасторам о своем паломничестве в Палестину… А Элмер врал о том, как он любит преподавателей своей богословской семинарии.
После завтрака брат Таскер, священник крупнейшего прихода ассоциации, произнес "слово к прихожанам". Это "слово" всегда было самой пикантной, скандальной и интересной частью в церемонии посвящения. Для священников это была возможность свести счеты с прихожанами, которые в качестве щедрых благодетелей и патентованных праведников весь год отравляли жизнь святых отцов.
- Вот сейчас мы с вами принимаем в ряды духовенства двух достойных юношей, - говорил брат Таскер. - Что ж, им следует помочь. Брат Гентри и брат Фислингер полны радости от желания жертвовать собой, учиться. Так пусть же им проявят сочувствие, а не заставляют бегать по приходу собирать по грошам свое законное жалованье, как приходилось иным пасторам старшего поколения. И довольно наводить критику на своих священников; пора наконец и оценить их подвижническую жизнь и вдохновенное слово вместо того, чтобы изводить их попреками день-деньской.
А что касается тех, кто особенно нападает на пасторских жен за то, что те будто бы проводят жизнь в праздности, - видно, им самим некуда девать свободное время, если они повсюду успевают совать свой нос и заниматься сплетнями. Спаситель не только о мужчинах думал, когда говорил, что только тот пусть бросит камень, кто сам без греха!…
Прочие духовные лица внимали ему, откинувшись назад в своих качалках, стараясь принять безучастный вид, и втайне надеялись, что брат Таскер еще хоть чуточку подробнее остановится на вопросе о жалованье.
Брат Нобло из Баркинсвиля в своей проповеди и заключительной молитве специально в честь Элмера Гентри, Эдди Фислингера, а кстати, и господа бога вкратце изложил историю баптизма, упомянув о роли миссионеров и опасностях, подстерегающих того, кто забывает ежедневно читать перед завтраком библию.
Во время этой долгой проповеди приезжие священники стояли, возложив руки на головы Элмера и Эдди. Сначала вышла довольно потешняя заминка. Почти все пасторы были небольшого роста, и им никак не удавалось дотянуться до головы Элмера. Бедные славные пасторы стояли сконфуженные в напряженных позах, отнюдь не подобающих лицам духовного звания, а паства оживленно шушукалась. Вот раздался чей-то смешок. Тогда Элмера вдруг осенило. Он быстро опустился на колени, и смущенный Эдди, подслеповато озираясь, последовал его примеру.
Прямо в мягкую серую пыль опустился Элмер, не раздумывая о своем костюме. На его голове лежали сухонькие ладони трех старичков-проповедников, и вдруг неподдельное и смиренное волнение охватило его, и на какое-то мгновение церемония посвящения Элмера Гентри в слуги господа перестала быть фарсом и приобрела истинный смысл.
До этого момента ему было только скучно. В семинарской церкви и в церкви Тервиллингера ему приходилось не раз слышать прославленных заезжих проповедников, и незатейливое красноречие пасторов "Ассоциации Кейуска-ривер" не могло произвести на него особого впечатления. Его тронуло другое: несмелая нежность, безыскуственная вера этих захолустных полунищих священников, которые терпеливо несли свою службу в убогих и душных молельнях, веруя, что спасают мир, и, с грустью вспоминая собственную юность, так сердечно принимали в свои ряды их, молодых.
Впервые за много дней Элмер молился не напоказ, но искренне, страстно, наслаждаясь новым и чистым чувством:
- Господи, милосердный… я буду стараться, я перестану пускать пыль в глаза и притворяться, буду только все время думать о тебе… творить добро… помоги мне, господи!
Свежий ветерок пробежал по тяжелой от пыли листве, заскрипели скамейки; верующие, вздыхая, стали подниматься с мест…
Спокойно, с достоинством встал с колен и выпрямился Элмер Гентри, облеченный духовным саном баптистский священник.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Штат Уиннемак [34] лежит между Питсбургом и Чикаго, а примерно в сотне миль к югу от Зенита находится в этом штате город Вавилон, похожий скорее на городок Новой Англии, а не Среднего Запада. Раскидистые вязы осеняют его своею тенью, за купами сирени белеют колонны, и повсюду разлита ясная тишь, несвойственная исхлестанной ветрами прерии.