- Ошибаешься, друг, - возразил Гарри Зенз, - единственная приличная секта - баптисты - ну и еще, быть может, методисты…
- Рад это слышать от тебя! - изумленно воскликнул Эдди.
- …потому что все тупицы - либо баптисты, либо методисты, не считая, пожалуй, тех, кто принадлежит к католической церкви да мелким сектам. Так что здесь даже ты, Орас, вполне имеешь шанс выбиться в пророки. А в англиканской церкви, у индепендентов [47] и, возможно, у кэмпбеллитов попадаются люди с головой, тут тебе ходу не дадут. Пресвитериане - те, разумеется, тоже недоумки, но у них есть твердые догмы, здесь нетрудно и в еретики угодить. Зато у баптистов и методистов - полный простор! Сущий рай для философов вроде меня и таких филинов, как ты, Эдди! Единственное, что необходимо, когда имеешь дело с баптистами и методистами, это, как справедливо заметил отец Карп…
- Если ты в чем-то со мной согласен, готов отказаться от собственных слов, - вставил Орас.
- … итак, единственное, что необходимо, - продолжал Зенз, - это выкопать какую-нибудь солидную и совершенно бессмысленную доктрину и твердить без конца. Прихожанам вы этим не наскучите, наоборот: ведь, в сущности, единственное, что им не по вкусу, - это новые идеи, которые заставляют их шевелить мозгами. Так что - нет, отец Карп! Оставим англиканскую церковь актерам, которым не хватает таланта для сцены, а нам, реалистам, сойдет и добрый старый баптистский сарай!
- Да брось ты, Гарри, - жалобно протянул Эдди. - Ломаешься, больше ничего! Ты гораздо лучше, чем хочешь казаться, и баптист не из последних и христианин неплохой. И я могу это доказать. Никто твоих проповедей слушать не стал бы, если бы они не были искренни. Да, сэр! Можно одурачить людей громкими фразами раз, ну от силы два, но в конце концов им требуется искренность. И еще одно: ты против открытого причастия - стало быть, ты в стане праведных. Я уже чувствую, что эти прохвосты, так называемые "либералы", которые стали вводить открытое причастие, - они ставят под угрозу самые основы баптизма, честное слово!
- Вздор! - проворчал Гарри. - Закрытое причастие - самое возмутительное, что придумано баптистами. Чистейший эгоизм! Никто, видите ли, не имеет права причащаться вместе с нами, кроме тех, кого мы сочтем достойными! Никто не смеет общаться с богом, если только мы его не представили богу. Самозванные стражи крови и тела Иисуса Христа! Тьфу!
- Вот именно, - подхватил Орас Карп. - И в священном писании решительно ничего не сказано в пользу закрытого причастия.
- Нет, сказано! - взвизгнул Эдди. - Фрэнк, где твоя библия?
- Фу ты: забыл в аудитории. А твоя где, Дон?
- Ну, скажи, пожалуйста! - заволновался Дон Пикенс после безуспешных поисков. - Весь вечер, подлая, здесь валялась, а сейчас…
- А - вспомнил! - перебил его Элмер. - Я ею таракана раздавил. Вон она - на твоем шкафу.
- Слушай, честное слово, так не годится: давить библией тараканов! - удрученно проговорил Эдди Фислингер. - Ну вот тебе библия, Гарри! Первое послание к коринфянам [48], глава одиннадцатая, стих двадцать седьмой и двадцать девятый. И вот черным по белому насчет закрытого причастия: "Кто будет есть хлеб сей или пить чашу господню недостойно, виновен будет против тела и крови господней. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе!" А как может человек быть достойным христианином, если он не крещен через погружение?
- Я иногда себя спрашиваю, - задумчиво произнес Фрэнк Шаллард, - не кощунствуем ли мы, баптисты, объявив себя стражами врат господних и решая, кто достоин причастия, кто - человек праведный, кто нет?
- А как же иначе? - горячился Эдди. - Баптистская церковь - единственная истинно евангельская, а значит, и единственная подлинно божия церковь. Так что мы вовсе не самозванцы, мы только следуем воле господней.
Орас Карп тоже увлекался этим распространенным в семинарии видом спорта - отыскивать библейские тексты для доказательства предвзятых мнений.
- Да, но тут ни слова не говорится о баптистах, - заметил он.
- И о твоих паршивых англиканцах - снобах проклятых! - тоже ничего. И что пасторам пристало спать в ночных сорочках! - вскипел Эдди.
- Кое-что найдется, будь уверен. Раз в библии сказано о епископах, стало быть, имеются в виду англиканские, потому что у папистов и методистов канонических епископов нет, - злорадно возразил Орас. - Держу пари на два доллара шестьдесят семь центов, что я еще стану англиканским епископом и, уж можешь не сомневаться, самого что ни на есть консервативного толка: чем больше свечей на алтаре, тем лучше, черт побери!
- По-моему, - размышлял вслух Гарри Зенз, - неверно думать, что если уж мне самому случилось стать баптистским священником и воочию увидеть, что даже духовные вожди баптизма - не более как скудоумные схоласты, мыслящие средневековыми понятиями, толкующие библию вкривь и вкось, падкие на лесть, жадные до денег, - значит, и баптистская церковь самая худшая из всех. Это ненаучный подход. Ей-богу, не думаю, что она чем-либо хуже пресвитерианской церкви или еще какой-нибудь: скажем, конгрегационалистской, кэмпбеллистской, лютеранской. Но… Вот ты, Фислингер, скажи: тебе не приходило в голову, как это опасно - такое преклонение перед библией? Когда-нибудь нам с тобой, пожалуй, придется из-за этого отказаться от духовного поприща и пойти работать. Ты ведь внушаешь этим баранам, что в библии есть решительно все, что необходимо для спасения души. Так?
- Конечно.
- Тогда зачем нужны проповедники? И церкви? Пускай все сидят дома и читают библию.
- Да… гм… Но сказано…
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился брат Каркис. Студента Каркиса уже никак нельзя было назвать молодым: это был мужчина сорока трех лет, большерукий, с тяжелой поступью и зычным, лающим голосом. Он был явно рожден для того, чтобы работать на ферме, но тем не менее уже лет двадцать тому назад стал баптистским священником и исколесил Дакоту, Небраску и Арканзас, надрывая глотку в захолустных молельнях.
Все его общее образование ограничилось программой сельской школы, и за исключением библии, сборника духовных гимнов, алфавитного указателя, незаменимого при отборе текстов для проповедей, да "Справочника птицевода", он не раскрыл в своей жизни ни одной книги. Он никогда не встречал ни одной женщины из хорошего общества, не выпил ни одной рюмки вина, не слышал ни одного такта классической музыки, и в кожу его въелась пыль маисовых полей.
Однако напрасно было бы жалеть брата Каркиса, вздыхать: "Так ему трудно, бедняжке, а вот ведь как упорно стремится к знаниям…" Никакой тяги к знаниям он не ощущал; был уверен, что он уже и так все знает, а преподавателей презирал, считая, что они помешались на своих книгах и утратили твердость в вере. "Я их всех вместе взятых один переплюну: что молиться, что горло драть, что по части спасения душ," - говорил он. Семинарский же диплом нужен был ему только для того, чтобы достать себе местечко повыгодней или, говоря языком середины XIX века, вполне успешно применявшимся им в 1905 году, "чтобы расширить поле своей плодотворной деятельности".
- Слушайте, ребята, неужели вам больше делать нечего, как торчать тут, спорить и препираться до рези в животе? - рявкнул он. - Ей-богу, я ваш галдеж слышал внизу! Ребята молодые, взяли бы лучше покончили с заумной болтовней, преклонили колена да провели вечерок в молитве! Ну да, как же, вы - воспитанные, образованные, ученые! Но посмотрим, поможет ли вам вся эта белиберда, когда придется вылезти отсюда и сразиться со стариком сатаною за грешные души! И о чем же вы это спорите, пустозвоны?