- Скажите, пожалуйста, какой страшный! Ну, а если я, предположим, хочу на ней жениться?
- А ты - хочешь?
- Что ж ты спрашиваешь? Ты же сам все на свете знаешь, мог бы и это знать.
- Так, значит, хочешь?
- Я ведь не сказал, что нет.
- Ну, твоя риторика для меня слишком сложна. Будем считать, что хочешь. Отлично! Сообщу о твоих намерениях старосте Бейнсу.
- Черта с два ты сообщишь, понятно? Ты имей в виду, Шаллард, я тебе не позволю совать нос в мои дела. Ясно? И точка!
- Если б ты не был духовным лицом, а я не занимал официального положения в этом приходе, тогда бы точка. Я и сам не особенно люблю читать мораль другим: пустое дело. Но ты духовное лицо, ты пастор в этом приходе, а я вместе с тобой несу ответственность за его благополучие. И будь я проклят, если я потерплю, чтобы ты на моих глазах совращал первую же девушку, попавшую в твои потные лапы! Ладно, не размахивай кулаками! Конечно, тебе ничего не стоит со мной разделаться. Но ты не посмеешь. Тем более здесь, в доме церковного старосты. Карьеру себе погубишь… Господи! И какой только сброд мы любезно посвящаем в баптистские священники! Да, так я повторяю: я не намерен сидеть и смотреть, как ты соблазняешь…
- Ах, черт возьми! Ты что, вообразил, будто я потерплю… Я тебе прямо скажу, Шаллард: в жизни не встречал человека с такими грязными мыслями, как у тебя! Вообще - откуда ты взял, что я чего-то добиваюсь от Лулу… то есть от мисс Бейнс, кроме самых дружеских, простых, по-человечески хороших отношений? Да у меня и в мыслях не было! Если хочешь знать, чудак, я с ней сидел, и она рассказывала, как любила одного парня, а он ее бросил и удрал в Чикаго. Вот и все! И с чего ты подумал?…
- Ладно, Гентри! Не прикидывайся дурачком. Так я тебе и поверил! То-то ты сидел тогда в семинарии у меня в комнате и бахвалился вместе с Зензом, сколько у тебя было девчонок…
- Не волнуйся, ноги моей больше не будет в твоей проклятой конуре!
- Вот и чудно!
- Думай, что хочешь. И пошел ты к черту! Можешь бежать, докладывать папаше Тросперу, можешь растрезвонить хоть всем преподавателям…
- Неплохая идея, Гентри! Пожалуй, именно так я и сделаю. А пока что сегодня вечером я только буду следить за Лулу, то есть мисс Бейнс, и за тобой. Бедная, милая девочка! Такие славные глаза!
- Ага, друг Шаллард, значит, сам тоже принюхиваешься?!
- Боже великий! Ну и экземпляр же ты, Гентри!…
Церковный староста Бейнс, крепкий, черноусый мужчина с суровым лицом, радушный и в то же время по-крестьянски жадный, и его пышка жена обращались с Фрэнком и Элмером, с одной стороны, как с жрецами священной науки, а с другой - как с двумя пареньками, которых уморили голодом в Мизпахской семинарии и которым сегодня вечером необходимо наверстать упущенное. Жареные цыплята, жареная говядина под белым соусом, домашняя колбаса, пикули, сладкий пирог, в котором Элмер с тихой радостью почуял аромат богопротивного бренди, - все это было лишь малой частью того, что требовалось одолеть молодым пророкам. Мистер Бейнс каждые три минуты гаркал раздувшемуся от еды страдальцу Фрэнку:
- Ничего, брат Шаллард, ничего! Вы еще и есть-то не начинали! Что это с вами, не понимаю? Давайте-ка сюда вашу тарелку: подбавим вам еще немножко…
За ужином сидели также старая дева мисс Болдуин, еще двое церковных старост с женами и молодой сосед-фермер по имени Флойд Нейлор. От двух представителей духовенства ждали назидательной беседы. Считалось, что, во-первых, они не могут говорить ни о чем, кроме богословия и церковных дел, и что, во-вторых, разговоры на подобные темы весьма способствуют благоприятному решению довольно-таки щекотливой задачи: устроить свою жизнь таким образом, чтобы и спать вволю, и разъезжать на бричке в свое полное удовольствие, и во вкусненьком себе не отказывать, и все-таки попасть в рай!…
- Скажите, брат Гентри, - спросил мистер Бейнс, - какую из баптистских газет вы считаете наиболее подходящей для домашнего чтения? Я было пристрастился к "Уочмен Эгзэминор", но он, мне кажется, как-то не очень нападает на кэмпбеллитов да и с католиками не так воюет, как полагается серьезной, истинно христианской газете. Теперь стал читать "Уорд энд Уэй". Вот это, по-моему, газета что надо: обо всем пишет ясно, и язык отменный, - одним словом, газетка как раз по мне! Там прямо так и говорится: ежели, дескать, не веришь в непорочное зачатие, воскресение из мертвых и крещение через погружение, тут уж никакие там добрые дела, благотворительность и тому подобное - ничего не поможет, потому что ты уж все равно осужден на погибель и попадешь прямым путем в ад - и не в какой-нибудь там придуманный, а в самый что ни на есть настоящий ужасный ад, где тебя будут поджаривать на самых что ни на есть настоящих угольках. Вот так-то, сэр!
- Нет, погодите, брат Бейнс, - запротестовал Фрэнк Шаллард. - Неужели вы серьезно думаете, Иисус Христос так-таки и не спасет ни единого человека на свете, кроме правоверных баптистов?
- Ну, я не стану говорить, что мне известны все тонкости. Я не ученый и не священник. Но только я так рассуждаю: если человек, скажем, никогда не имел случая увидеть истинный свет, ну, с детства воспитан методистом или мормоном, и никто ему никогда не растолковал про настоящую баптистскую веру - может быть, господь и простит его, потому что это он все по неведению. Но одно я знаю точно: все эти "просвещенные мыслители" и "ученые критики" - уж они-то определенно попадут в самое пекло! А вы что думаете, брат Гентри?
- Да, я лично вполне склонен с вами согласиться, - злорадно подхватил Элмер. - Во всяком случае, мы можем со спокойным сердцем предоставить всех трусов, хлюпиков и болтунов из породы так называемых "просвещенных мыслителей" милости господней. Если они подло подрывают нашу великую миссию спасения душ в мире сем, пусть занимаются дурацкими прениями, рассуждениями, словоизвержениями, которые никому не приносят практической пользы, а только мешают великому делу врачевания страждущих душ, - пусть! Мне по крайней мере некогда тратить на них время - вот и все. Пусть даже они меня услышат, мне решительно все равно. Да, вот в этом и беда брата Шалларда: я знаю, что в сердце его пребывает благодать господня, но только зря он тратит время, копается в разных там доктринах, когда ведь и так все, что человеку нужно знать, уже сказано в баптистском учении. Ты бы подумал об этом, Фрэнк, подумал бы…
Элмер вполне уже овладел собой. Ему всегда нравилось играть с огнем - если, конечно, огонь этот был не опасней того, что имелся в запасе у Фрэнка. Он нагло посмотрел Фрэнку в глаза… После разговора в спальне прошло около получаса.
Фрэнк открыл было рот, закрыл, снова попытался что-то сказать и снова промолчал. А потом было уж слишком поздно. На него уже насел с доводами в пользу духовного возрождения и новой порцией сладкого церковный староста Бейнс.
Лулу сидела на другом конце стола, и Элмер был, пожалуй, рад этому. Он презирал Фрэнка за слабохарактерность, но Фрэнк был не чета Эдди Фислингеру: Элмер никогда не знал наверное, что Фрэнк надумает сделать или сказать через минуту. Поэтому он решил держаться начеку. Раза два он все-таки многозначительно взглянул на Лулу, но в разговоре (а разговор ради того, чтобы снискать восхищение Лулу, приходилось вести ученый и вместе с тем мужественно-оживленный) все время обращался к мистеру Бейнсу и двум другим старостам.
"Так! - размышлял он. - Этот остолоп Шаллард должен видеть, что я и не собираюсь совращать малютку… Если он заикнется насчет моих "намерений" относительно нее, я просто сделаю удивленное лицо, и мистер Фрэнк Шаллард сядет в лужу со всеми своими гнусными подозрениями".
Но внутренний голос, поднимавшийся из самых темных и смутных глубин его существа, нашептывал ему, не переставая: "Я должен ею овладеть, должен!"