Призрачная принцесса пожала плечами:
— Сам-то он определенно хорошо знает, куда идет. В отличие от меня. Эльминстер?
— Почему люди каждый раз считают, что мне известно все, а?
— Возможно, потому, что ты провел столько столетий — мне даже считать лениво — громогласно заявляя, что действительно знаешь все, — ответила ему Шторм, прежде чем Алусейр успела сказать нечто еще более ядовитое.
Усмешку, которой ответил им Эльминстер, Шторм видела на протяжении всей своей жизни. Наверняка очень похожая усмешка красовалась на его еще безбородом лице всего шести лет от роду, в давно сгинувшем Аталантаре.
— Ну, — беззлобно сказал Мудрец Долины Теней, — очевидно, юноша направляется туда, где действительно спрятано сокровище, которое он ищет. Должно быть, где-то поблизости; достаточно близко, чтобы он мог использовать палату Драконьего Черепа как ориентир.
— Пират, рассекающий воды моего дворца в поисках зарытого клада, — усмешка Алусейр была горькой.
Эльминстер ехидно усмехнулся.
— Это отличный способ думать о кормирских дворянах. Все они — просто жадные пираты.
— Волшебнику виднее, — через плечо ответила Алусейр, покидая балкон через ближайшую стену.
Шторм и Эльминстер поторопились следом — им, в конце концов, приходилось пользоваться дверями.
Амарун танцевала на самом краю сцены, покачивая головой, чтобы заставить волосы развеваться, пока она кралась по отполированному дереву, будто пантера, игриво мурча ближайшим к сцене мужчинам — и нескольким женщинам — жадно рассматривающим девушку из-за своих столиков.
Хотя ни единого признака не отразилось на ее лице или в движениях — в этом Амарун была хороша — она была немного раздражена и крайне заинтересована тем, что происходило лишь за одним из столиков.
Расположенном прямо перед ней.
Где юный лорд Делькасл и два его спутника вели себя так, будто у танцовщицы вовсе не было ушей, и свободно обсуждали предстоящий Совет.
Ох, ну ладно, они знали, что она была рядом.
Остальные двое не могли оторвать от нее глаз, и лорд Вычурные Штанишки Делькасл, со своей обычной беззаботной улыбкой, лениво кидал ей монеты не иссякающим потоком, чтобы девушка продолжала танцевать прямо перед ними.
И целился он ими так же дразняще, как и всегда.
Подобное собрание дворян, в конце концов, означало, что лучший заработок за весь сезон идет прямо к Амарун в руки, если удастся распространить подходящие слухи о своих чарах. Эксклюзивности, вот чего желают все они; иногда хотят того, чего не сможет попробовать кто-нибудь другой... чего-то волнующе опасного и грязного...
Пажа она видела всего раз, когда посещала дворец, чтобы заплатить подати. Он был тихим, возможно, самым вежливым придворным слугой из всех, что встречала Амарун, и к тому же довольно симпатичным. Потому она и запомнила... Тарандар, так его звали.
Второй был боевым магом, но больше Амарун ничего о нем не знала. Правда, если он был шпионом и опытным метателем заклятий, то вместе с тем — и величайшим актером во всех Королевствах. Амарун была готова съесть свою маску прямо у него на коленях и без подливы, если парень был кем-то большим, чем неопытный, основательно смущенный юнец.
Она решила, что уж лучше предпочтет колени Тарандара.
Что же до шумного изнеженного франта за столиком вместе с ними, ну... он был веселым и забавным, но по некоторым причинам другие дворяне звали его Хрупким цветком дома Делькасл. Не потому, что он предпочитал в постели мужчин, а потому, что был непомерно претенциозным и обитал в особняке Делькаслов, знаменитом своим пышным убранством в розовых тонах.
Взмахнув волосами и поймав взгляд Тарандара, она с вожделением приоткрыла губы, провела по ним языком — и увидела, как юноша краснеет. Делькасл, разумеется, хихикнул, а паж казался таким ошеломленным демонстрацией Амарун, что она сама чуть не засмеялась. Юноша едва не высунул язык.
Амарун стало интересно, каким станет его лицо, если девушка расскажет ему, кто она на самом деле: Амарун Лиона Амальра Белая Волна, сирота из Марсембера, которая вот уже долгие годы добывает пропитание своим телом — и воровским ремеслом. Серией дерзких краж, которые каждому боевому магу приказано любыми средствами остановить.
И никто не знает, что она — это Тихая Тень.
Лицо парнишки определенно поменялось бы, узнай он об этом.
Да, юный маг, смотри на мои обнаженные чары. Я как твоя личная Тихая Тень — танцовщица в маске, иногда воровка, и востребованная шлюха.
А еще дочь уважаемого боевого мага, хотя Белтар Белая Волна был убит нанятыми Сембией заклинателями в приграничной битве несколько десятков лет назад. Теми самыми заклинателями, что зарезали ее мать и брата, оставив Амарун сиротой. В ту ночь она сбежала из Марсембера по скользким от дождя крышам и никогда не возвращалась. Стоило Амарун прождать до утра — и она нашла бы ту же судьбу.
Так что, юный волшебник, думаешь я для тебя? Что ж, если в твоем кошельке достаточно монет — значит, так и есть.
Но осмелишься ли ты достать и предложить их? Думаю, нет.
Ничтожество.
***
Когда они спешили по темному проходу, раздался громкий, нарастающий лязг стали, эхом отразившись от сводчатого потолка.
— Змеи Грозозмея снова встретили стражников? — спросила Шторм, пригибаясь и налегая плечом на дверь, застрявшую в косяке — слишком долго ею не пользовались.
Дверь поддалась, и Шторм еле удержалась на ногах.
Их уже ждала Алусейр, сияя, как холодный огонь.
— Можно и так сказать. Они наткнулись на стоявшие на пьедесталах в качестве украшения пустые доспехи и оказались погребены под старым потрескавшимся металлом в оплату за все свои хлопоты.
— Потрескавшимся? — спросила бард Долины Теней, пока призрак вел их к другому балкону.
— Мы не расходуем зря пригодные доспехи в Кормире, — ответила Алусейр. — Или не расходовали. В эти дни во дворце все иначе.
— В эти дни многое иначе, — согласился Эльминстер. — Неужели этому юному лордишке позволят бродить по этим залам всю ночь без всяких проблем? Боевые маги еще существуют, не так ли? И пурпурные драконы? Они в Кормире еще есть?
— Они редко обращают внимание на то, что происходит в заброшенном крыле, Старый Маг, — ответила призрачная принцесса.
— Кто же тогда его охраняет?
Алусейр повернулась к нему, изобразив позу, пародировавшую манеры высокомерных юных лордов.
— Я.
Это были легкие деньги, но дождь монет Арклета иссякал: все трое заметно устали. Они выпили по половине графина каждый, съели по чашке приправленного пряностями бульона, затем покрытые глазурью булочки. Зевал даже сам Арклет. Его спутники клевали носом в своих креслах.
Неожиданно все трое осознали, что уже наполовину спят, и поднялись из-за стола, пожимая руки и прощаясь. Арклет оставил на столе щедрую пригоршню золота — на первый взгляд, достаточную, чтобы заплатить за пять таких ночей для шестерых мужчин — и они направились к дверям. Юного лорда, без сомнения, ждала мягкая шелковая постель в своем особняке, а парочка его протеже, судя по их негромкому разговору, возвращались во дворец, чтобы записать какие-то вопросы и идеи, возникшие у них во время обсуждения предстоящего Совета.
Амарун, застыв в последней позе своего танца, задумчиво глядела им вслед. Смотрите, сиры, ваша личная обнаженная статуя. Покинутая, как и все статуи, о которых рано или поздно забывают все, кроме страдающих от недержания птиц...
В дверях Арклет остановился и повернулся на каблуках.
Именно в тот момент, когда она почти умоляюще застыла с протянутыми в его сторону руками.
Он улыбнулся уставшей улыбкой и с силой бросил ей два золотых льва. Хороший бросок даже для отдохнувшего и бодрого человека.
Амарун шевельнулась в самый последний момент, чтобы ловко схватить монеты из воздуха. Затем благодарно поклонилась со всей грацией, на какую только была способна, развернулась и убежала со сцены.