Их взгляды встретились, и один вид ее испуганных, молящих глаз сказал ему что-то. Расплывшись в улыбке, он приобнял Амарун одной рукой с громким и жизнерадостным:
— Леди Амарун! Мы должны поговорить! Ваш замок или мой?
— В-ваш, — смогла прошептать она. — Если это... удобно.
— В вашем обществе удобно все, — радостно ответил он. — Открывай, Лорольд!
Ворота уже распахнулись, стражники не зевали. Арклет улыбнулся им и кивнул, махнул привратнику, и провел свою закутанную в плащ гостью мимо них внутрь, в залитый лунным светом сад.
— Я почтен, что вы решили нанести визит так быстро! Родные так обрадуются!
Он взял девушку за руку и провел по пологому склону, покрытому мокрой от росы травой, к тропинке, по сторонам которой росли урут и беделия.
— Справа от нас — свадебная беседка Делькаслов. Впереди — летний домик, а слева, за дорожкой для карет, вдали можно увидеть пять рыбоводных прудов, которыми так гордился мой пра-прадед. Конюшни же Делькаслов известны своими...
К тому времени они прошли уже достаточно далеко по цветочной тропинке, и Арклет неожиданно остановился на середине фразы, понизил голос до шепота, и спросил:
— Тебе нужно убежище? Трапеза? Место поговорить?
— Все перечисленное, полагаю, — неохотно ответила Амарун. — Но в основном — поговорить.
— Здесь, или внутри, где моя матушка-дракон рычит и выдыхает огонь, поглощая непрекращающуюся процессию молодых надушенных мужчин, входящих в ее спальню?
Амарун вздохнула.
— У тебя нет комнаты, которую ты мог бы назвать собственной, с замком на дверях?
Арклет мрачно взглянул на нее.
— Есть. А у тебя осталась репутация, которую нужно поддерживать?
Амарун фыркнула.
— У обнаженной танцовщицы в клубе? Я рискну.
— Но что насчет моей репутации? — легко заметил он.
— Наверное, я смогу время от времени стонать, задыхаться и выкрикивать твое имя, и спасти ее таким образом, — сухо ответила Амарун.
Арклет закатил глаза, затем ухмыльнулся, как нетерпеливый подросток, его взгляд блуждал.
— Тогда пойдем!
— Может, сначала хотя бы выпьем? — поддразнила она. — Разве это не будет подобающе?
— Можем выпить, — пообещал он. — Но все же никогда больше не совершай ошибку, считая, что лорды ведут себя подобающе вне двора. Из всех ошибок именно эта может оказаться смертельной.
Ну, по крайней мере в одном деле он по-прежнему был хорош.
Не то, чтобы умение проникать в королевский дворец Сюзейла с проворной легкостью могло помочь ему в любой карьере, какую он мог бы избрать.
Сводник? Нет...
Эльминстер улыбнулся своей лучшей хитрой улыбкой темному и узкому проходу, по которому торопливо шагал. Затем моргнул. На левой пятке, кажется, появилась мозоль. Он стал слишком стар, чтоб провожать юных дев домой и потом спешить через весь Сюзейл в собственное укрытие, прежде чем...
Эй, там! Он напрягся, притормозил, осторожно пошел вперед. Шум впереди принадлежал нескольким взволнованным голосам; что-то произошло.
Гомон раздавался из отверстий для подслушивания в стене тоннеля, из комнаты по ту сторону, и в нем звучала тревожная суета, какая бывает в крепости перед осадой; он слышал нечто подобное дюжину-другую раз и помнил это слишком хорошо.
Аа, этот голос принадлежал Мальвоцвету, распорядителю празднеств, в его полном напыщенном бахвальстве.
Эльминстер закатил глаза и застыл без движения у отверстий, позаботившись о том, чтобы держаться на некотором расстоянии, глядя в них.
В комнате по ту сторону было полно придворных слуг и боевых магов; лицом к Элу, полускрытый плечом Корлета Фентабля, стоял потрепанный с виду Рорскрин Мрелдрейк. Отверстия были расположены в стене как раз за левым плечом Каладана Мальвоцвета и немного выше. Тот, видимо, собирался впечатлить всех своим авторитетом и вниманием к деталям, но судя по всему, в процессе был готов продемонстрировать, каким высокомерным и неприятным он может быть.
В его песне переплелись гармония раздражения от разворачивающегося хаоса, ликование из-за того, что любым потоком словоблудия, какой он мог допустить, проблему не получится повесить на него, и что сейчас он оказался во главе всех формальных процедур и обладал практически королевской властью. Во дворце, похоже, стало известно, что Ганрахаст и Вэйнренс пропали, что боевые маги крайне встревожены этим фактом и ищут и там, и сям, и повсюду, не желая признавать, что что-то не в порядке — при том, что до Совета остались считанные дни. Что же делать? Что же делать?
В этот момент, по громогласному, разбрызгивающему слюну реву, стало ясно, что начальник Фентабля, агрессивный, шумный и непомерно толстый дворцовый сенешаль Рорстил Холлоудант — который был лентяем и пьяницей, а следовательно, большую часть времени проводил, похрапывая в уголке, оставив дела своему весьма эффективному подчиненному, к большому облегчению прислуги — устал слушать, как кто-то другой кичится своей важностью и раздает приказы направо и налево.
— Распорядитель празднеств, — сказал он голосом, в котором звучала острая сталь, — кажется, забыл о том, что все находящиеся в этом помещении — преданные, квалифицированные профессионалы, от щитового клерка рядом со мной до младших протокольных клерков вон там, всех четверых. Знать, где находится и чем занят каждый член королевской семьи, от нашего возлюбленного короля Форила и лорда Эрзуреда до графини Дедлюка, до и во время Совета, начиная мельчайшим приемом и заканчивая великим пиром — наше общее дело. Распорядитель должен лишь координировать, а не приказывать.
— Конечно, — ответил Мальвоцвет тоном, в котором спряталось собственное острие, — но кронпринц...
— Кронпринц Ирвелл частенько советуется со мной. Я как раз беседовал с ним — а также с принцессой Оспрой, принцем Беровиусом, и принцессой Рэдрой — прежде чем покинуть палату Солнечных Статуй и прибыть сюда. Все они уверены, что благодаря привычной поддержке дворцовой прислуги Совет пройдет успешно, какие бы трудности нам не встретились. Должен добавить, что даже госпожа Солата Болдтри, по праву рождения занимающая не столь высокий пост, разделяет эту уверенность. Именно так она и сказала. Мне.
— Несмотря на это...
— Несмотря на это, — сокрушительно добавил сенешаль, — мы занимаемся большими и малыми делами двора в этой великой обители власти, день за днем, и будем продолжать заниматься ими без всякой необходимости в том, чтобы распорядитель празднеств пытался изменить обычное положение дел. От всех и каждого здесь я ожидаю...
Эльминстер покачал головой и зашагал дальше по проходу. Позади стихали холодные острые слова Холлоуданта. Эльминстер обнаружил, что одновременно удивлен — он мог бы сам закончить речь сенешаля, даже не услышав ее завершения — и обрадован. Согласный шепот своеобразным хором вторил Холлоуданту.
Двор выполнял свои обязанности.
С Ганрахастом или без него, все шло своим чередом. Какими бы надменными, суетливыми и коварными не были придворные Кормира, они справятся с делами.
Короли могли возвышаться и падать, цареубийцы или знать могли с азартом травить друг друга ядами или гоняться один за другим по залам с окровавленными топорами — дворцовые слуги оставались всегда. А с ними оставалось и Лесное Королевство, ведь они и были этим королевством. Слуги, и кучера, и фермеры, и лесорубы, и коневоды, и домохозяйки, и кузнецы, от Грозовых вершин до Рогов Бури. Пусть грызутся Холлоудант и Мальвоцвет; большинство других лиц, что он увидел сквозь отверстия для подглядывания, были взволнованы и обеспокоены. То были лица людей, которым не все равно.