– Как называется деревня внизу? – безучастно прозвучал вопрос.
– Хелдон. – Имя само собой сорвалось с губ Эльминстера прежде, чем тот успел понять, что происходит. У слюны во рту появился привкус крови.
– Хозяин деревни сейчас там?
Эльминстер пожал плечами, но вдруг обнаружил, что произносит: – Д-да. Чародей прищурил глаза:
– Назови его имя. – Он чуть поднял руку, и голубоватое сияние стало ярче.
Эльминстер вдруг почувствовал неотвратимое желание рассказать этому грубому незнакомцу все – в буквальном смысле этого слова. Внутри противно заворочался холодный страх.
– Элтрин, о повелитель.
Он почувствовал, как у него от напряжения дрожат губы.
– Опиши его.
– Высокий, о повелитель, стройный... Он часто улыбается и всегда добр...
– Его волосы? – резко оборвал чародей.
– Т-темные, о повелитель, с сединой на висках и в бороде. Он...
Раздраженный взмах руки, и ноги сами понесли Эльминстера. Застонав, он попытался остановиться, но, увы, все было напрасно: он уже разворачивался и – совершенно беспомощный перед магией движения, – спотыкаясь, бежал вниз по склону, прямо туда, где луг оканчивался отвесным обрывом.
Путаясь в зарослях высокой травы, Эл, чтобы окончательно не растерять присутствие духа, всеми силами цеплялся за свою маленькую победу: по крайней мере, чародей не знает, что он – сын Элтрина.
Пусть совсем маленькая, но победа. Но между тем скалистый обрыв неотвратимо приближался. Эльминстер задыхался от быстрого бега, в ушах свистел ветер. А внизу, как всегда прекрасные, простирались покрытые дымкой тумана холмистые просторы Аталантара.
С обрыва Эльминстер бросился головой вниз, и ужасное принуждение, от которого дрожало все тело, тут же отпустило его. Навстречу стремительно ринулись скалы, а он, пытаясь спасти свою жизнь, сражался со страхом и яростью.
Раньше ему иногда удавалось двигать предметы одной только силой мысли. Иногда... пожалуйста, о боги, вот бы сейчас такое!
Ущелье, по которому летел Эл, было совсем узким. В прошлом месяце в него свалился ягненок, и из него совсем вышибло жизнь еще задолго до того, как разбитое тельце коснулось дна. Эльминстер закусил губу. Наконец перед глазами появилось белое сияние, которое он так силился вызвать в себе. Оно, как дымкой, прикрыло приближающиеся скалы. В отчаянии хватался юноша за воздух и извивался во все стороны, словно стараясь хоть на мгновение отрастить крылья.
Он упал в терновый куст, который больно обжег кожу, покатился дальше по камням, потом ударился обо что-то упругое, – может, виноградную лозу? – его отбросило в сторону, и он снова падал, все ниже и ниже.
– Ааааа! – эхом разносился по горам его крик. Мир все быстрее вертелся вокруг него. Эл хватал ртом воздух и не мог его найти, белое сияние застилало глаза.
Боги и богини, сохраните...
Дымка сгустилась и вдруг рассеялась. Откуда-то сверху раздалось жуткое чавканье.
Что-то темное и влажное пролетело мимо него прямо к окутанному мраком подножию скал. Эл потряс головой, чтобы немного прояснить мысли, и, не шевелясь, осмотрелся. Рядом с ним на камнях виднелись пятна свежей крови. Тень над головой закрыла солнце. Повернув голову набок, Эльминстер замер, прикинувшись мертвым. Во всем теле билась боль, он ощущал ее толчки... но кости вроде целы. Спустятся ли сюда чародей или дракон, чтобы убедиться, что с ним покончено?
Дракон, с торчащей из пасти овечьей ногой, сделал круг над лугом и исчез из виду. Когда он в другой раз пролетал над ущельем, уже две овцы бились у него в зубах. Сверху донесся хруст костей.
У Эльминстера совсем не осталось сил. Он дрожал от подступающей тошноты и голода, всем телом прижимаясь к скале, как будто ее суровая, непоколебимая сила могла подсказать, что делать дальше. Снова послышался шум драконьих крыльев. Широко открыв рот и неестественно вывернув шею, Эл замер, устремив неподвижный взгляд в безоблачное небо.
Пролетая на драконе, чародей окинул пристальным взглядом распластавшегося на камнях мальчишку и, наклонившись вперед, что-то прокричал. Гулкое эхо прокатилось по ущелью и угасло на самом дне. Мощные плечи дракона вздыбились, и он взлетел высоко в небо. Воздух пронзительно засвистел под ударами сильных крыльев, когда чудовище развернулось и стало снижаться в сторону Хелдона.
Эл поднялся на ноги и, пошатываясь от слабости, побрел по ущелью, морщась и шипя на каждом шагу от боли. Ужас пережитого не отпускал его. Дойдя до места, где можно было вскарабкаться обратно на луг, Эльминстер полез вверх по острым скалам, до крови обдирая пальцы.
Наконец, перевалившись через край обрыва и отдышавшись, он взглянул вниз на Хелдон. И тут он обнаружил, что еще не все силы иссякли и еще не весь ужас пережит им сегодня, – бесконечный немой крик вместил в себя всю боль его отчаяния...
Где-то на улице пронзительно закричала женщина. И тут же смолк гул кузнечного молота. Недоброе предчувствие закралось в сердце сидевшего за столом Элтрина Омара. Вставая, он нечаянно смахнул на пол глиняные таблички, заменявшие ему расходные книги, но поднимать их не стал. Вздохнув, он снял со стены меч и, вынимая его на ходу из ножен, поспешил на улицу. Счета все утро не хотели сходиться, и теперь вот это... а что, собственно, происходит?
Волшебный Меч Льва, древнейшее сокровище Аталантара, горделиво засверкал на солнце и, как всегда, надежно лег в руку Элтрина, готовый пролить кровь врага. Не разбирая дороги, по улице бежали кричащие от ужаса жители деревни. Элтрин даже отступил в сторону, чтобы не столкнуться с толстухой, работавшей у Теслы швеей. Раньше никто бы и не подумал, что она вообще может бежать. Людская река текла к южной окраине. Элтрин взглянул в противоположную сторону, где вдали темнела стена Высокого Леса. Край деревни окутывали клубы густого дыма.
Разбойники? Орки? Что-нибудь из леса?
Сжав в руке меч, Элтрин побежал по дороге в сторону леса. Резкий запах гари ударил ему в лицо, когда он завернул за угол мясной лавки. Тошнотворный страх неизбежной беды подступил к самому горлу.
Дом... его дом полыхал адским пламенем. Может, она успела убежать, но нет... нет...
– Амритейл, – прошептал он и вытер рукавом выступившие слезы. Где-то посреди ревущего пламени лежали ее кости.
Он знал, что за глаза люди судачили о них. Поговарили, что дочь лесника наверняка приворожила этого столь уважаемого народом принца Аталантара, чтобы тот женился на ней. Но Элтрин любил ее по-настоящему. И она тоже любила его. Застыв от горя, он не мог оторваться от ее погребального костра. По щекам катились слезы, в душе закипала черная ярость, а перед глазами все стояло ее улыбающееся лицо.
– Кто это сделал? Ктооо?.. – разнесся над Хелдоном его крик, отразившийся многократным эхом от опустевших домов и лавок. Но только пламя трещало в ответ... и вдруг раздался рев, такой сильный, что окрест задрожали все строения и даже камни мостовой переворачивались у него под ногами. Сквозь клубы поднявшейся пыли Элтрин разглядел крупного, покрытого чешуей цвета запекшейся крови дракона. Чудовище лениво кружило высоко над деревьями. Верхом на драконе восседал незнакомец, одеяние которого и магический жезл выдавали в нем чародея. Похоже, безжалостная рука старшего братца Белора в конце концов добралась и до него.
Элтрин был любимцем отца, и Белор всегда ненавидел его за это. Теперь на память об отце у него остался только Меч Льва, некогда подаренный ему, любимому сыну. Как простой клинок меч служил ему часто и честно... Элтрин услышал, как чародей рассмеялся, когда наклонился вперед, чтобы поразить молнией крестьянина, бегущего к дальним полям. В небе кругами самодовольно летала сама смерть.
Элтрин поднес к губам Меч Льва и поцеловал его. Всеми силами души он старался как можно яснее представить худощавое серьезное лицо сына – нос с горбинкой, копну непослушных, как смоль черных волос. Нелюдимый и серьезный, Эльминстер был одним из немногих в Фэйруне, кого боги наделили необычной силой мысли. Возможно, в своих божественных замыслах они отводили ему особое место. Цепляясь за эту последнюю, совсем призрачную, надежду, Элтрин сжал в ладонях меч и сквозь слезы произнес: