— Я у дядь Мурада с теть Фатьмой поел. Они меня не отпустили из шашлычной. Знаешь сколько я сожрал? Целых три шашлыка! А еще помидоры, перец, синенькие — испеченные на огне. И жареная картошка. Заставляли шурпу — ихний суп поесть. Но живот не поместил, мог лопнуть. Не заставляйте меня больше есть,— оглядел всех просяще.
— А знаешь, как теперь хорошо в ихней шашлычной? Дядька Сурен сделал сам потолок, в каком лампочки, как звезды, моргают под музыку. И все разноцветные. А на стенах одни сказки! На одной горы в снегу спят, а из снега водопады, как живые, даже шум воды слышен. Стадо овец бежит к воде. А на другой стене большое озеро, вокруг скалы и много солнца. А на другой стене большое поле, по краям большие березы растут. И радуга через все небо! Так красиво, что потрогать охота! И знаешь, как шашлычной имя дали? «Наш дом»! Здорово, правда? Мне понравилось!
— А люди там были? Наши поселковые? — спросил Илья Иванович.
— Полно! Кто шашлыки, другие пельмени просили. Даже вареников с картошкой дали бабке
Нюре. И сметаны сверху, целую ложку. Там такая музыка, что не устоишь! Совсем круто! — вертелся Степка на стуле.
— Ладно, иди к себе,— разрешил Илья Иванович, и мальчишку как ветром сдуло.
— Ехал я из города автобусом. Никого не хотел просить, беспокоить, даже своих не предупредил, свалился снегом на голову. Ну, не в моих дело. В автобусе меньше половины поселковых, остальные из переселенцев и беженцев. Видно вторая партия. Меня никто из них не знал. Я в штатском, откуда знают кто такой? За своего залетного приняли. Ох, и понаслушался, кто как в поселке приживается, кто есть кто, чем заняты, о самих приезжих услышал столько, что диву дался.
— А конкретно? — насторожился Илья Иванович.
— Бабенка рядом со мной присела. Так вот поделилась, что у нее по соседству Сулико живет. Она его по прежнему месту жительства знала. Он на Кавказе известным вором был. Его вся милиция разыскивала. А он «потерял» документы, прикинулся беженцем и прячется в поселке. Русское имя себе взял. А когда меня увидел, не велел о нем никому рассказывать...
— Толян! Если он у своих стащит, поверь, они сами его вычислят и разборку с ним устроют. Такое уже было. Воришки не прижились. А крупные, фартовые, переждав время, сами уедут. Им в поселке делать нечего. Да и с какого фига стану дергать мужика, если его никто не ищет? У нас уже были несколько оговоров. Порядочных людей оклеветали беженцы. Мы запросы разослали. Связались с бывшими республиками, оказалась клевета на порядочных людей. Вот последний пример: бывшего любовника вздумала наказать женщина. Такое насочиняла, впору в наручники и к искпючиловке приговаривай. Сделали запросы, весь банк данных переворошил угрозыск. Прокуратура архив на дыбы подняла. И ничего! Никаких сведений о человеке. Занялся этой заявительницей наш следователь. Саму вызвал на допрос. В результате получила за клевету три года реальных. Теперь на зоне отдыхает. Конечно, обратно в поселок ее не возьмем...
— Может, оно и верно. Но все ж знать о тех, кто к нам едет, нелишне! Потом меньше проблем! Хоть будем знать, от кого чего ждать? Ведь, по сути, принимаем как котов в мешке!
— Толик, так было с первыми новоселами, теперь все иначе! Хотя от случайностей никто не гарантирован,— согласился Илья Иванович, поставив точку на споре. И все ж спросил:
— А кто сама твоя попутчица? Неужели не расколол? Такого не может быть!
— Ну как же? Конечно, выведал! Одиночка, без детей и родителей! — сказал под смех Терехиных.
— А конкретнее? Чем занимается у нас, зачем в город ездила?
— Она кондитер! Но свой цех открыть не может. Говорит, что денег нет. Вот и решила в городе устроиться. Там работа есть, но нет жилья. Снимать квартиру дорого. Даже за плохонький угол требуют предоплату. Она не в состоянии.
— Короче, колола тебя на спонсора, а ты сделал вид, что не понял? — уточнил Илья Иванович?
— Какой там спонсор из меня? Приехал домой, мои как налетели! Жена по карманам шарит, внуки в сумках застряли. Самого наизнанку вывернули! Еле вырвался от них! Всего до копейки обобрали домашние рэкетиры. Хорошо, что сразу к нашим заявился. Сазонов увидел, поговорили, он велел, чтоб завтра мне больничный оплатили. Дома, поверите, на кусок хлеба нет! — жаловался человек.
— Возьми! Все ж надо тебе еще отдохнуть,— дал денег Анискину Илья Иванович и посоветовал:
— Ты постарайся отвлечься от работы, не забивай себе голову заранее. Побудь с внуками. Они у тебя забавные!
— А знаешь, я своих домашних каждый день во сне видел. Как мне их не хватало! Каждого и всех. Не знаю, как жил бы без них,— признался впервые.