— Они всегда с нами, рядом, потому кажутся привычными. Но стоит разлучиться, как начинаем понимать, что они не просто с нами, а в нас живут. В каждом вздохе, в мыслях, в самом сердце. И нет их дороже и родней. Это точно,— подтвердил Илья Иванович тихо.
— Вот дома с бабой все время брешемся. Я ж к врачам поехал, чтоб от нее отдохнуть. Хотел на мир спокойно посмотреть. А как сам остался, так затосковал по своей старой калоше! Невмоготу сделалось, ну хоть бы голос услышать, хоть брех, брань, только б глянуть на нее. Ан нету моей сракатой кобылы. Ну, хоть лопни, вокруг чужие бабы, в белых халатах, в белых намордниках и в белых тапочках! Чуть не взвыл, где моя натуральная! Пусть она в поту и в мыле от усталости, от жуткого перегруза, но она своя, родная! Ну, пусть иной раз ляпнет глупое, от тяжкой работы случается мозги заклинивает, так и это не со зла. Ведь всю жизнь только мне верна. А и когда ей о других думать? Со мной и с детьми, со внуками так выматывается, что во сне стонет бедная. Вон ночью приласкал ее, она до утра улыбалась, как в девичьем сне. Много ли им надо, голубушкам нашим? — глянул на Ирину Николаевну, она уже принесла чай, горячие блины с медом и всех уговаривала:
— Ешьте, покуда блины не простыли.
Попробуй, откажись, обидишь женщину. Ведь в блины всю душу вложила. Ох, и вкусные они получились! Даже Степка не выдержал, выскочил на запах. Уж очень любит мальчишка блины, от всего откажется, но не от них. Мигом к деду подсел. Бабка и ему блины подала. Ест Степка за обе щеки и говорит:
— Все есть у Мурада в кафе. А вот блинов нету! Не знают они их! Потому, хоть как они ни старайся, чужая их кухня, ни нашенская! Ни блинов, ни кваса нету!
— И самогонки! — хихикнул Анискин.
— А когда практикантки собираются вернуться в город? — спросил Яшку Илья Иванович.
— Через пару недель.
— Совсем немного остается, думаю, ничего там не случится,— добавил криминалист.
— Когда я сегодня зашел в отдел, наши ребята говорили, что нынешние переселенцы морок подкинули нимало. Детей допоздна оставляют на улице, не смотрят за ними. Ребятня школьные занятия пропускает, иные и вовсе не ходят в школу.
— О чем ты, Толик? С родителями никак не найдем общий язык. Предлагают им работу, они отказываются, зарплата не устраивает. Многие в город собираются уехать. Потому детей в школу не ведут, считают себя временными. Только беженцы не капризничают и не перебирают. Берутся молча за любую работу и живут тихо, без скандалов и разборок,— сказал Илья Иванович.
— Вот только с переселенцами не ладят. Все грызутся с ними за каждую мелочь.
— Уж и не знаю, о каких мелочах говоришь, но дня три назад пришел на работу, а у дежурного детвора сидит, человек пять. Спросил откуда, чьи они? Услышал, что всех ночью привели в отдел, кого с чердака, из подвала, с помойки. Все голодные и грязные, никто домой возвращаться не хочет. Одни убежали от побоев, других пьяные родители выкинули. Маленькую девчонку и ту не пощадили, выставили из дома!
— Вернуть пытались? — округлились глаза Анискина.
— Кому? Пришли, а мамаша невменяема! Сазонов позаботился. Теперь в детсаде круглосуточная группа есть, вот для таких, выброшенных из дома. Не погибать же детворе. Сам понимаешь, лишение родительских прав, оформление в детский дом в один день не сделают. Вот и живут в детсаде. За иными, одумавшись, приходят, забирают домой. Другим приходится ехать в детдом. И, веришь, ребятня радуется.
— А тех, кого забирают, так ненадолго. Через пару-тройку дней опять на улицу выкидывают. И не только переселенцы, свои поселковые не лучше. Я думал, что только на моем участке беспредел творится, оказалось и у других не легче. Одного пацана собаки ночью так покусали, что в больницу пришлось отправить. Жаль мальчишку, всего изуродовали. Не подоспей участковый, собаки в клочья разнесли бы мальчонку.
— А родители из наших? — ахнул Анискин.
— Мамашка с любовником развлекалась. Пацан захныкал, помешал. Выставила за дверь во двор и забыла о нем. Когда узнала, что сын в больнице, даже не дрогнула, не спросила. Жив ли мальчуган? А утром отказное заявление настрочила,-рассказывал Яшка.
— В роддоме от детей отказываются бабы. Узнавали в чем дело? Одни лопочут, что мужья их бросили, а сами не смогут поднять ребенка, другие не хотят ломать судьбу, мол, не стоило рожать. У других родители против малыша, не пустят с ним в дом. Хватает причин. И только бабка Пискунова сама пришла в роддом за внуком. Дочка от него отказалась, а старуха взялась сама растить ребенка. Ее дочь в город уехала. А бабка с малышом возится,— досадливо ругнул бабу Яков.