— Вы хоть сказали, что из милиции к ней приехали?
— Конечно! Но она только громче зазвенела. И ответила, мол, хоть из Кремля!
— Надо поинтересоваться ею, что там за хамка, вы пока идите, работайте, я созвонюсь с людьми. Когда договорюсь, вызову вас. Ребенок где сейчас?
— Пока у нас дома!
— Ну, потерпите еще немного. Куда-то его пристроим, определим. Не повесим обузу на ваши плечи!— пообещал Сазонов, дав понять, что разговор закончен.
— Так мы его оставим у себя или нет? — спросил Яшка отца, когда они вышли из кабинета.
— Знаешь, у самого уже голова кругом пошла. Все ж чужой ребенок. Лишнее слово не скажи, не крикни, пальцем не тронь. Своего хоть ремнем выпори, а этого не смей. Трудно будет нам с ним. Я с матерью поговорил о Степке, Иринка в слезы. Мол, ни сил, ни здоровья нет, а ребенка на ноги поставить дело не шутейное. Сказала, что не осилит... А мы с тобой и подавно не справимся,— опустил голову Илья Иванович и сказал:
— Мне сейчас в Михеевку надо ехать. Там мотоцикл увели из сарая. Найти нужно и вернуть хозяину. Сколько пробуду в деревне, не знаю. А Степку с кем оставим?
— Может в детсад пока отвести? — предложил Яшка.
— Это выход! Глядишь, до вечера Сазонов что-нибудь придумает,— обрадовался Илья Иванович и вскоре отвел мальчонку в детский сад, наспех уговорив заведующую и воспитательницу.
Федор Павлович конечно досадовал на Яшку, навязавшего ему заботу о пацане. Вслух не скажешь, но в душе все кипело. Ведь вот выиграл человек кучу призов, машину, так еще и сюрприз прихватил по пути. Он не мог проехать мимо. А другие теперь ломай голову. На красивые слова все щедры. Когда коснулось дела, никто ни на что не способен оказался,— придвинул к себе телефон, набрал номер куратора детского дома, попросил зайти ненадолго, тот не промедлил.
Выслушав Сазонова, качнул головой, досадливо поморщился и сказал:
— С Аллой Федоровной кто только не ругался. Гром-баба, одно званье ей. Грубиянка! Но она не соврала. У нее и впрямь вдвое больше детей. Куда еще брать? Их в коридоре не разместишь. Это же дети! Опять же накормить, одеть, обуть надо всех. А где на все деньги взять? Дают копейки, ни на что не хватает. Ремонт детдома уже восемь лет не делали. Здание все потрескалось, облупилось, крыша протекает, полы прогнили. А какое постельное белье, занавески, мебель, даже вспоминать не хочется. Сколько я писал, просил, звонил, все без толку! У нас забота о детях только на бумаге. А какие зарплаты у работников? Вслух сказать, что выругаться. А работа адская. Никто не соглашается туда идти, каждому себя жаль становится.
— У нас не лучше. Такая же ситуация! Вон на прошлой неделе ударили ножом оперативника, в ресторане драка поднялась. Мой сотрудник еле выжил. Теперь и не знаем, сможет ли в милиции работать, да и захочет ли вернуться. Ведь тоже двоих детей имеет. А получает гроши! Всем теперь трудно, хоть вашим или моим ребятам. А эта Алла Федоровна еще и оскорбила сотрудников!
— Они в долгу у нее не остались. Звонила мне, рассказала все и снова просила отпустить по собственному желанию. Я бы и рад, но заменить некем. Вот и уговариваю ее. Куда деваться, детей без присмотра не оставишь. Алла Федоровна у них главный командир. Воспитателей, уборщиц, повара заменяет, сама за дворника, короче, от скуки на все руки. Где вторую найду, равную ей? А ведь больная женщина. Сердце ни к черту, сахарный диабет, потому такая полная стала. Я ее с детства знал, моя одноклассница, первая любовь, потому, удается пока уговорить погодить с увольнением. Другого слушать не станет.
— Да, но ребенка нужно устроить. Иного выхода нет. Не могу я приказать своему сотруднику взять в свою семью чужого пацана. Это уж слишком! В другой раз никого не заставишь пожалеть, остановиться и подобрать ребенка. Всяк о себе подумает. Я понимаю ваши проблемы, они у нас сходные, но как-то решайте вопрос,— устало отозвался Сазонов.
— Трудно это сделать. Честно говоря, пытался уговорить Аллу Федоровну. Ничего не получилось. Она уже многим отказала. Поверьте, не из вредности, нет возможности. Что тут говорить, если во всех кабинетах живут дети. И каждого ребенка жаль. Не возьми его, что с ним будет? Не поставишь ли эту жизнь под угрозу? Все это мы понимаем, но возможности не резиновые. Нужно в другой приют обратиться, где полегче с местами. Мы в этом году отправили в интернат сорок детей. А за неделю вдвое больше поступило. И все круглые сироты. Только у двоих матери лишены родительских прав. Сами понимаете, к ним детей не вернешь.
— Все понимаю, но чтобы вы сделали на моем месте? Привезли бы нашего найденыша и оставили бы у ворот. Вот тогда его вынуждены были б взять! И место нашлось бы тут же! — сказал Сазонов.