«У Гайни есть тайна», сообщил сын.
«Где он ее прячет?»
«В сейфе», пренебрежительно сказал Гауни.
«Достань ее», приказал отец. «Прямо сейчас. Мы будем наблюдать с верхней площадки. И два брата, которые недавно у нас служат, тоже должны стоять и смотреть. И доказать своим молчанием, что они на нашей стороне. Это отличная возможность испытать их».
Гауни встал из–за стола.
Сначала он вызвал двух братьев Гайни, которым временно позволялось жить в одной из комнат третьего этажа, где раньше жила Сибилла. Объяснил им, что от них требуется. Братья были намного старше его, крупнее и выше ростом, однако возражать не посмели, не посмели даже перекинуться взглядами.
Когда Гауни бесшумно скользнул с лестницы, братья стояли рядом с господином и госпожой Фанглингер и смотрели, как Гауни пытался проникнуть в тайну цыганского рода, спрятанную в сейфе, и по возможности похитить ее.
Сейф стоял, как уже говорилось, в коридоре. Гауни это хорошо помнил.
В тот момент, когда он приближался к сейфу, отец Гайни был уже на улице и запрягал лошадей, мать увязывала домашнюю утварь и одеяла. Гайни, спасенный прощением бабушки, сидел возле жаровни на кухне.
Бабушка спокойно курила трубку.
Гауни все ближе подкрадывался к сейфу. И наконец оказался прямо перед ним.
Тогда бабушка встала, вытянула из огня последнюю тлеющую головню и вышла из кухни. Она подошла к Гауни в тот момент, когда он, уткнувшись в сейф, ощупывал замок.
Можно себе представить, как бедняга испугался, когда жесткая рука опустилась ему на плечо! Как съежился, когда вдруг за спиной грохнулась на пол сверкающая головня. И его можно понять: он еще не привык попадаться на месте преступления. Это случилось всего лишь второй раз в жизни. А вообще воры, занимающиеся своим делом более длительное время, привыкают и к этому. Они довольно скоро замечают, что их либо сразу прощают либо через некоторое время объявляют амнистию.
Просто Гауни был еще мал и неопытен.
Итак, на его плече лежала темно–коричневая рука, а над головой раздавался золотой перезвон. И тогда, насмерть перепуганный, но в то же время заинтригованный звоном золота, Гауни обернулся. Его лицо осветилось красноватым мерцанием раскуренной трубки и сразу же исчезло в сизом облаке едкого дыма, выпущенного старой цыганкой. Она не сказала ни слова.
Гауни лепетал что–то непонятное.
Пипа Рупа не отвечала.
«Я шел в гости к Гайни», соврал Гауни.
Пипа Рупа молчала.
Гауни выскользнул из–под ее руки и кинулся по лестнице на второй этаж. С бешено бьющимся сердцем наблюдал он оттуда вместе с родителями и братьями–цыганами, как Пипа Рупа одним единственным движением руки распахнула сейф, который, оказывается, был вообще не заперт, и посветила туда головней.
Там было абсолютно пусто.
Пипа Рупа зашевелила губами, зашептала вглубь сейфа непонятные слова. Это вызвало у семейства Фанглингеров улыбку. Братья Гайни восприняли это пока еще как вполне обычное дело. Однако, когда Фанглингеры стали их расспрашивать, они не могли ничего толком сказать. Они не знали, в чем тайна Пипы Рупы и всего рода.
«В чем тайна нашего рода?» спросил Гайни, когда бабушка снова уселась рядом с ним, помешивая угли дымящейся головней.
" В сумерках нашего прошлого». Таков был ответ. Ничего удивительного, что он показался Гайни непонятным.
Утром следующего дня, когда Фанглингеры не слишком рано — часов, так, в десять, прекрасно выспавшись, встали с постелей, семейство Гайни было уже далеко, за много километров от дома на берегу реки. Они тряслись в своих разноцветных кибитках, запряженных отдохнувшими лошадьми, навстречу прежней беспокойной кочевой жизни.
И еще хотелось бы с некоторым сожалением сообщить о том, что Гауни и его родителям не пришлось увидеть, насколько тяжелым оказался сейф. Пятеро сильных, крупных мужчин цыганского племени с величайшим трудом сдвинули его с места и, обливаясь потом, погрузили на телегу. Столь неподъемным оказался сейф, который еще накануне вечером был совершенно пустым.
А грязь все так и шла старым руслом реки. Мастерские перебрались с берега в Маленький город, на свое постоянное место.
Небывалое благополучие, пришедшее в город, сулило и Фанглингерам легкую жизнь. Пришло их время! Этот город был просто создан для того, чтобы его хорошенько обчистить!
Они «трудились» дни напролет, домой возвращались поздно вечером с набитыми карманами. Двое братьев–цыган были на подхвате, им не было больше пути назад. Они уже слишком втянулись в дело Фанглингеров и слишком много знали.