Когда он полностью обнажился, пришел черед искреннего восхищения Фариды перед подлинно божественной красотой и гармонией, которой наделяет Всевышний отдельных представителей лучшей половины человечества. Телосложению Пехлибея мог позавидовать сам Юсуф Прекрасный родом из Ханаана. В меру высокий, широкоплечий, он имел гордую осанку человека, воспитанного в духе внутренней свободы и нравственной чистоты. Его мощную грудную клетку посредине и вокруг светло коричневых сосков украшали мягкие, не слишком густые волосы. Безупречно стройная талия и подтянутый живот радовали сердце, аккуратные ягодицы притягивали взгляд, а сильные крепкие ноги восхищали мужественным рельефом мышц. В каждом движении – характерная для жителей Азии чарующая упругость, во внимательном взоре раскосых карих глаз – пленяющие романтичные женские души, знание жизни и властность, в смуглом обветренном лице, в изящном, но твердом подбородке, в крупных губах – обжигающая чувственность. Порывистым мечтательным юношей, стремившимся к познанию мира и самого себя, покинул когда-то Пехлибей родное Хоршикское ханство, а возвращался зрелым мужем.
Блестящими, широко раскрытыми глазами смотрела Фарида на возлюбленного, чувствуя внизу своего живота волнующую тяжесть и какую-то сладостную боль. Пытаясь совладать с охватившим ее внутренним напряжением, она подобрала под себя ноги, но уже в следующую минуту выпрямила их, подчиняясь воле любимого, полностью накрывшего ее своим большим и сильным телом. Заключив милую в надежные и ласковые объятия, Пехлибей с наслаждением вдохнул нежный цветочный аромат, исходивший от ее густых черных волос, поцеловал ее заалевшее от смущения родное личико, легонько коснулся пухлых вишневых губ и, уже не сдерживая своей, стремительно растущей в нем страсти, жадно впился в них глубоким, страстным, головокружительным поцелуем. При этом его нетерпеливые руки то пробегали, подобно легкомысленному весеннему ветру, радующемуся пробуждению природы после несправедливо долгого зимнего сна, вдоль тонкой спинки любимой легкими, и оттого еще более возбуждающими движениями, то крепко сжимали ее маленькую, но набухшую грудь, заставляя прекрасную персиянку выгибаться всем телом и исторгая из нее столь страстные стоны, перед которыми не устоял бы самый суровый монах из тех молчаливых и глубоко сосредоточенных служителей Будды, что доводилось встречать хоршикскому лекарю в труднодоступных горах Тибета во время своего длительного путешествия.
Фарида отвечала любимому сначала робкими, потом все более пылкими поцелуями, обвивая его крепкую шею своими тонкими нежными руками, соблазнительно двигая бедрами, об которые уперся его горячий и неимоверно твердый ствол. Не отрываясь от жарких уст милой, Пехлибей осторожно раздвинул ее ножки. Почувствовав, как она мгновенно напряглась, нежно шепнул в ушко: «Не бойся, любовь моя, все будет хорошо». Его большие надежные руки долго ласкали внутреннюю поверхность ее пленительных гладких бедер, чуть более сильным движением касались пышного черного холмика, так вызывающе соблазнительно выделявшегося на белой коже и очень чутко отзывавшегося на ласку чувственными судорогами, пробегавшими по восхитительно женственному телу, и заставлявшими бедра вновь и вновь смыкаться в непреодолимой истоме.
Воздав должное стражам, оберегающим вход в заветную расщелину, Пехлибей направил руку к изнемогающей от напряжения вульве. Внешние половые губы возлюбленной оказались на удивление развитыми, их безумно приятно было ласкать, ощущая их упругость и податливость одновременно, горячий клитор вытянулся вперед в ожидании предстоящей любовной схватки, влажные малые губы раскрылись, готовые принять в себя член.
Подчиняясь мощному природному инстинкту, Фарида еще шире раздвинула ноги, закрыла глаза, крепко обхватив любимого за шею и прошептав: "Я, люблю тебя, солнце моей жизни!" "Я люблю тебя, моя прекрасная пери!", – ответил Пехлибей, осторожно направляя свое могучее мужское орудие в трепещущую расщелину. Несколько раз его горячая головка входила лишь наполовину, потом совершила ряд приятных вращающихся движений, давая невинному влагалищу возможность еще более возбудиться и как можно шире раскрыться и, наконец, не слишком быстрым, но абсолютно точным ударом огромный и беспощадно твердый, как многолетний дуб, обжигающе горячий, как летнее солнце, ствол вошел во влагалище, безжалостно сминая обреченное на поражение сопротивление девственной плевы. Фарида слабо вскрикнула, задрожав всем телом и еще сильнее прижавшись к возлюбленному. Ей показалось, будто через нее прошел острый длинный кинжал, достигнув самой гортани. Пехлибей, приостановив свое наступление, нежными поцелуями покрыл ее до боли родное лицо.