Не оставалось ни малейших сомнений, что дочь персидского визиря, наперекор законной воле отца, сбежала из дома с излечившим ее хоршикским лекарем. Но решили, что беглецов на опасной реке после свирепствовавшего предыдущей ночью урагана постигла неудача — они погибли. К вечеру печальная весть облетела всю Персию. Сатар, дабы избежать гнева падишаха, старался как можно реже появляться при дворе.
Тем временем счастливые молодожены продолжали находиться под гостеприимным кровом сестры Саида Зейнеп. Именно хозяин караван-сарая, немало повидавший на своем веку, предложил влюбленным инсценировать их гибель, чтобы впоследствии облегчить переход через границу. Идея удалась, но осторожный Саид выжидал еще двадцать дней, прежде чем снарядил молодых в дальнюю дорогу. Пехлибей с Фаридой присоединились к торговому каравану, направлявшемуся на Кавказ. Вместе с ним они могли добраться до Ирака, и уж там, оказавшись в относительной безопасности и положившись на волю Всевышнего, продолжить свой путь в Азию.
Прощаясь, Саид хитро взглянул на светившуюся от счастья Фариду и, обратившись к другу, вполголоса произнес:
— Женщина, особенно на Востоке, где всегда умели по-настоящему любить и ценить любовь, в первую очередь является женщиной. Это потом она дочь знатного вельможи или даже самого падишаха, поскольку для нее ее женское счастье всего важнее. Ради любви, если понадобится, пылкая дочь Востока, не задумываясь, пойдет хоть на край света. Я говорил, Пехлибей, что у тебя все получится.
Друзья тепло попрощались. Длинный караван медленно тронулся в путь.
Это была нелегкая дорога, поскольку им не встретился караван, державший направление на Хоршикское ханство. Но влюбленные сразу же по прибытии в Ирак сочетались законными узами брака. Прикупив в одном из селений двух молодых и выносливых верблюдов, они отправились дальше. Иногда Пехлибей с Фаридой следовали вместе с попутным караваном, но их пути расходились, и они опять оставались вдвоем. Если не успевали добраться за светло до жилья, то ночевали прямо под открытым небом, соорудив из веток самодельный шатер. Питьем им служила вода из родника, а голод утоляли пресными лепешками да сушеным творогом из козьего молока, которые можно было купить в любой деревне. Горячую же пищу мог предложить только караван-сарай в городах либо в крупных селениях, иной раз находившихся друг от друга достаточно далеко.
Нелегко приходилось изнеженной дочери персидского вельможи. Привыкшая к изысканным яствам, мягкой постели и неспешному передвижению в роскошном паланкине, она порой невыносимо страдала от бесчисленных тягот долгого пути, но все свои переживания хранила в себе. Пехлибей нежно заботился о жене, а в часы отдыха рассказывал Фариде об интересных обычаях и удивительных особенностях быта тех народов и народностей, что довелось ему повидать за время своего длительного путешествия. Эти рассказы звучали для его юной жены как сказки, которые хотелось слушать вновь и вновь. Немало интересного они видели в дороге, пролегавшей через восточные страны, где когда-то уже проходил Пехлибей.
Каждый день они оба с нетерпением ожидали ночи, чтоб отдаться во власть всепоглощающей и страстной любви. Никогда не забыть Фариде тех жарких ночей, проведенных на какой-нибудь нежной лужайке, окутанной душистым ароматом цветущей зелени, под звездным небом, когда в целом мире оставались только Он и Она, сжимающие друг друга в горячих объятиях. Сливающиеся в таком долгом и страстном поцелуе, от которого кружилась голова и было не понять, где же находится небо: то ли над ними, в недосягаемой высоте, то ли они парят в невесомости среди загадочных звезд.
Порой их взаимные ласки были такими чарующими, словно прикосновение лепестков распускающейся розы. А порой, охваченные неистовой страстью, возлюбленные оставляли на обнаженных телах друг друга такие царапины, будто по ним нещадно прошлись колючие шипы обманчивого в своей манящей красе дивного, но коварного цветка.
Не было на большом мужественном теле Пехлибея ни единого местечка, которое не было бы всласть обласкано чувственными губами, горячим гибким язычком и ласковыми умелыми руками любимой. Все это доставляло мужчине неземное наслаждение. Не было у юной пылкой Фариды ни единой ночи, когда, вконец обессилевшая от разнообразных любовных утех, от невероятной мужской мощи своего возлюбленного, не запросила бы она пощады у любвеобильного, неутомимого мужа. С каждым днем влюбленные открывали друг в друге что-то новое, с каждым днем их чувства все более крепли.