— В том числе, — фыркнула мать, взяла её за руку и увела.
Элоиза разложила папку на столе и принялась просматривать содержимое. Она не обращала внимания ни на страдающего Николя, ни на поглядывающего с усмешкой Поля, ни на появившегося из гостиной Себастьена. Уф, всё на месте. И негативы — плёнка порезана на кусочки и вставлена в полиэтиленовый чехол.
— Полный комплект, — выдохнула она и завязала папку.
— А у меня, не поверите, новости, — сообщил Себастьен. — Скажите, господин Бодри, вы знаете особу по имени Селин Перонне?
Господин Бодри, который в этот момент укладывал бумаги обратно в стол, распрямился, поднял голову и застыл с разинутым ртом. Из его рук вывалилась пачка листов с напечатанным текстом и рассыпалась по полу.
— Ну… она училась у меня. Пару лет назад. Если это, конечно, та самая Селин Перонне, а не человек с таким же именем.
— И чем она была знаменита? — продолжал расспрашивать Себастьен.
— Да ничем, — бросил Николя. — Училась так себе. Для чего она вам сдалась?
— Дело в том, что это настоящее имя госпожи Изабель Молин.
— Что? — тут уже Поль был готов разинуть рот.
Если бы такое в принципе было возможно — Поль де Шатийон с разинутым ртом.
— Что слышишь, — улыбнулся Себастьен.
— Ты откуда это выкопал?
— Орлы мои раскопали. И даже не вполне мои, как я понимаю. Знаете, она оплачивает счета и общается с банком. Но если для глянца достаточно псевдонима, то в банке требуют настоящее имя, вы ведь понимаете, — пожал плечами Себастьен. — А во все свои почтовые ящики девушка заходит с одного компьютера.
— Ладно, я это ещё переварю, — Поль качал головой.
— Так что там было с этой девушкой? — Элоиза решила, что хватит уже, и довольно грубо подтолкнула Николя к откровенности.
— Да ничего особенного, ну подумаешь, переспали пару раз, — пробормотал тот.
— И она осталась недовольна? Теряешь квалификацию, — передёрнула плечами Элоиза. — И ты хочешь сказать, что не узнал её? Когда она подружилась с твоей женой и даже поливала у вас цветы?
— А ты думаешь, там что-то запоминающееся? Тело ничего себе, помню, а лицо — увольте. Знаешь, сколько у меня там таких лиц каждый семестр в аудитории? И знаешь, что они вообще думают про мой предмет? Что это никому не нужно! Вот и получаются потом отменно безмозглые, потому что не хотят ни читать, ни мозги тренировать, ни пользоваться ими потом! — обиженно сообщил Николя.
— Что? Переспали пару раз? Два года назад? Это не от неё ли ты заразу тогда притащил? — отказывается, госпожа Леони уже отвела дочку в её комнату и тихо стояла у двери.
— Мне кажется, в нашем присутствии уже нет большого смысла, — пробормотала Элоиза.
— Воистину, — согласился Себастьен.
А Поль смеялся.
Когда они тихо закрыли за собой входную дверь, то даже на лестнице слышали отголоски бушующего внутри скандала. Кажется, что-то разбилось. И уронили что-то тяжёлое.
— Я надеюсь, они не поубивают друг друга, — усмехнулся Поль.
— Я думаю, не в первый раз, — фыркнула в ответ Элоиза.
Они вышли из дома и сели в машину. Элоиза механически шла, механически позволила посадить себя на заднее сиденье, не выпуская из рук заветной папки. Внутри она первым делом сложила папку в сумку, а сумку одарила невидимостью и невозможностью открыть никому, кроме неё самой — на всякий случай.
Мужчины тоже сели, закрыли двери, посмотрели друг на друга… и расхохотались оба, как по команде.
— Эй, вы чего? Что с вами? — недоумевала Элоиза.
— Ну смешно же, — пробормотал Поль, отфыркиваясь.
— Удивительный зоопарк, — кивнул Себастьен, всё ещё смеясь.
— Нет, я представляю, конечно, что человеческая натура многообразна и славится обширными, так сказать, проявлениями. Не понимаю только, как в этот зоопарк попала моя разумная, прекрасно воспитанная и всесторонне одарённая сестрица, — нет, Поль не злится, Поль ехидничает. — И ещё не понимаю, как ты до сих пор её не запер где-нибудь, тебе ж она не сестра, — а это уже Себастьену.
— Вот именно, мне она не сестра, мне она и душа, и сердце, и как прикажете понимать этого нелепого типа? — Себастьен тоже смеётся.
— Ой, можно подумать, вы в своей жизни ничего нелепого не делали, — скривилась Элоиза. — Кто-то тут недавно грустил о каких-то странных отношениях, боюсь, что даже я не хочу знать, что скрывается за этими словами, — и сверкнуть глазами на Себастьена. — А ты бы вообще молчал, — это уже Полю.
Ага, про его поиски себя даже дядюшка Жан высказывался. Не сдерживая, так сказать, эмоций.