Она замолчала.
— Элоиза?
«Не заставляй меня продолжать. Мне и так больно. И может быть, больно будет и тебе».
Славкина ладонь почти инстинктивно погладила чёрную кошачью спинку. Парень ощутил, как кошка сжалась под его рукой.
— Котёнок, ну не надо… Всё будет хорошо.
«Не надо? Не надо меня жалеть, вот что уж действительно не надо. А хорошо уже не будет. Никогда. Надежда на лучшее — иллюзия. Сон наяву. Это то, что человек придумал для очистки совести, Слав. Хороший и всегда срабатывающий принцип: пусть сегодня я ударил женщину — завтра я перед ней извинюсь, и всё будет замечательно, а послезавтра ещё раз ударю и ещё раз попрошу прощения. В людях давно кончилось всё человеческое. Даже выработался своеобразный инстинкт: оправдания любого поступка перед самим собой. Я украл у этого человека деньги? Ну и что! У него их много, у меня — мало. Я сорвал цветок? Велика важность! Их во-он сколько повсюду! Я убил человека? Не беда. Этот человек всё равно умер бы когда-нибудь. Так думают ВСЕ, Слав. Если такое происходит, как можно надеяться на что-то хорошее?»
— Надо быть оптимистом, Элоиза. Если рассуждать как ты, можно и свихнуться. Получается, что вокруг одни скоты, гады и сволочи. Но это ТЫ их такими видишь. А хороших-то людей искать не пробовала?
«Пробовала. По отношению ко мне таких не было, нет и не будет, видимо, никогда».
— А я? — начал злиться Святослав.
«Ты-ы? Я просто не хочу тебя обижать».
Парень попытался успокоиться, взять себя в руки, но взгляд кошки — холодный, безразличный — его просто бесил. Кошка не сводила с него глаз. Славка отступил на два шага, стиснул кулаки и дал ярости излиться наружу:
— Какая же ты всё-таки неблагодарная дура! Мозги у тебя воистину кошачьи, эгоистка! Ровнять добро и зло по себе — это всё, что ты умеешь? Ты дальше своего сопливого розового носа не видишь ни хрена! Ни черта не замечая, ты готова с грязью смешать и тех, кто тебе добро делает! Да пропади ты пропадом, Элоиза!
Славке на плечо опустилась чья-то рука. Одновременно голову раскалённой иглой пронзил крик Элоизы: «Аа-ааа!». Кошка на каменных перилах моста выгнула дугой спину, прижала к затылку уши, взъерошила шерсть на загривке и зашипела. Святослав обернулся. За его спиной стоял ОН — тот самый парень в кожаной куртке. На Славку он не смотрел.
— Отдашь её мне? — прозвучал в тишине его голос, — С ней же одни проблемы, Святослав. Она — ведьма. Не человек. У неё нет души. Ты же сам видишь.
— Нет.
Святославу показалось, что не он произнёс это короткое слово. Но рука, державшая его за плечо, разжалась. ОН был удивлён.
— Подумай хорошенько, парень. Зачем она тебе? Опасно держать за пазухой ядовитую змею. Когда-нибудь она тебя укусит, но менять что-либо будет уже слишком поздно.
Парень посмотрел на кошку. Она уже не казалась такой воинственной, как минуту назад. Скорее, жалкой. Лапки дрожали, рот приоткрыт, будто кошка вот-вот закричит, а в глазах бликами света от фонаря на берегу качался страх.
— Не отдам. Не отдам, ясно? Я хочу, чтобы она жила и не боялась скотов вроде тебя! Ты же убить её хочешь? Да? Урод ты, вот кто!
— Я — урод? — насмешливо протянул ОН.
— А кто ж ещё-то? Конечно урод, если считаешь, что я способен отдать на верную смерть несчастную, запуганную девчонку! Проваливай.
— Ты же сам минуту назад отказался от неё, — в ЕГО голосе появились уверенные нотки, крепшие с каждым словом, — Или не тобой было сказано «пропади ты пропадом», а?
Святослав подошёл к перилам моста и погладил кошку. Зверёк под его ладонью обмяк, прижавшись животом к холодному камню, и закрыл измученные страхом глаза. Маленькое сердце колотилось, как птица о прутья клетки. Славка решительно взял кошку на руки, посадил её за пазуху, поправил плащ.
— Слушай, ТЫ, — сказал он, не поворачиваясь к собеседнику, — Один раз я спас её, и теперь её жизнь принадлежит мне.
— Святослав, такого закона не существует в нашем обществе, — с насмешкой произнёс парень в кожаной куртке.
— В обществе людей. Но она — ведьма, ты же сам сказал. Значит, с ней я могу поступить так. А то, что я наорал на неё, касается только её и меня. Но тебя — никаким краем.
— Ну-ну, посмотрим.
Из темноты послышался короткий, сухой смешок и удаляющиеся шаги. ОН ушёл. А его место занял ветер. Холодный, порывистый, он заставил Святослава поёжиться и крепче прижать к себе затаившуюся под плащом кошку.
— Ну, пойдём домой? — спросил он в темноту.