— Погулять, — тихо ответила девушка, — Воздухом подышать… уличным, вечерним.
— Пойдём! — оживился Святослав и тут же нахмурился: — Слушай… Мне же тебя одеть почти не во что. В куртке ты точно замёрзнешь.
— Кошка не замёрзнет, — проговорила Элоиза. — Ты одевайся пока. А я… Я в ванной буду.
Она ушла. Святослав мигом натянул брюки, надел тёплый свитер и тихо постучал в дверь ванной.
— Элоиза, ты здесь?
— Мяу, — как-то печально отозвалась из-за двери кошка.
Славка слегка потянул за ручку, и кошка бесшумной чёрной тенью выскользнула в коридор. «Как видишь, я тоже готова к прогулке», — прозвучал у Святослава в голове негромкий голос Элоизы. Парень вздрогнул от внезапно накатившего неприятного чувства. Почти страха. Живо всплыло в памяти воспоминание: человеческий взгляд Элоизы-девушки, которым одарила его, Славку, Элоиза-кошка не так давно. В институте, когда он ещё не знал… «Боже, как мерзко», — подумал Святослав, сам до конца не понимая, о чём.
«Слав, не бойся. Это же я. Если хочешь, я стану опять собой, и мы останемся дома. Если ты хочешь».
— Не, всё нормально, — успокоил скорее себя, а не кошку Славка, — Просто никак не привыкну. Сейчас я обуюсь, плащ одену, и мы пойдём гулять.
Завязывая шнурки, Святослав спросил у сидящей рядом кошки:
— Ты всегда умела мысленно говорить?
«Ну… Можно сказать, да».
— А мысли ты читать умеешь?
«Нет. Хотя иногда чувствую или, скорее, догадываюсь, что человек думает. Тебя это обижает?»
— С чего ты взяла? Просто интересно. И всё. Ну, я готов. Иди-ка сюда.
Святослав взял кошку на руки, открыл дверь, вышел из квартиры и повернул ключ в замке. «Посади меня на плечо», — попросила Элоиза. Парень исполнил её просьбу с неожиданным для себя удовольствием. С пристроившейся на плече чёрной кошкой он сам себе казался загадочным и интересным.
— Куда пойдём? — спросил он, спускаясь по лестнице.
«Просто погуляем. Маршрут выбираешь ты сам».
— Хорошо.
Попетляв между домами, Святослав с кошкой вышли на центральную улицу города. Здесь всегда было многолюдно, шумно и светло. Славке нравилось ходить сюда по вечерам. Он любил смотреть на огни реклам, освещённые витрины магазинов, симпатичных девчонок, стоящих около ночных клубов с ухажёрами и без оных, на проносящиеся мимо шикарные дорогие авто. Большой город жил, и Славке нравилось чувствовать себя частью его жизни. Городок, где парень родился и вырос, был очень мал и совершенно ничем не примечателен, поэтому Святослав, что называется, наверстывал своё здесь.
— Элоиза, ты родилась здесь? Я имею в виду, в этой жизни? — спросил он.
Проходящая мимо девушка замедлила шаг и оглянулась на Святослава с брезгливым отвращением.
«Она решила, что ты спятил», — заметила Элоиза, — «А может, и правда? Разговариваешь с кошками…»
— Не с кошками, а с тобой, — поправил Славка, — Я задал вопрос.
«Я почти здешняя. Из пригорода».
— Расскажи мне о себе.
«Ты и так обо мне знаешь».
Кошка пошевелилась и пощекотала ухо парня проволочками усов. Святослав повернул голову и посмотрел ей в глаза.
— Мяу, — безразлично сказала кошка.
— Не притворяйся, что не понимаешь, что я спросил. Я хочу знать о тебе побольше. Я же понятия не имею об элементарных вещах! Например, сколько тебе лет, что тебе нравится… Или тебе неприятна эта тема?
«Сверни к реке. Там будет мост. Идём туда?»
— Хорошо. Надеюсь, ты не собираешься топиться в ледяной воде?
Элоиза-кошка презрительно фыркнула. Святослав перешёл дорогу (вернее, проскочил прямо перед навороченным джипом) и спустился к реке. На набережной было полным полно парочек, но на мосту никого не было. Может быть потому, что его не освещал ни один фонарь?
Славка свесился через перила моста и плюнул в воду. Кошка спустилась по рукаву плаща и села на камень рядом со Славкиным локтем. Понюхала воздух, дёрнула ухом.
«Знаешь, завтра с утра ты проснёшься и увидишь снег. Первый снег», — сообщила она.
— Ты, что ли, его наколдуешь? — недоверчиво проворчал Святослав, не отрывая взгляда от чёрной глади воды.
«Нет. Просто воздух пахнет по-особому — снегом. Я его чувствую», — невозмутимо отозвалась Элоиза.
— А, понятно, — протянул Славка, — Может, расскажешь всё-таки о себе?
Кошка зевнула, показав острые белые зубки и прищурив глаза. Кончик её хвоста качнулся из стороны в сторону.
«Своей настойчивостью ты способен пробить стену», — вздохнула Элоиза, — «Ну, ладно. Тебе сколько лет?»
— Двадцать. Почти двадцать один.
«Я думала, меньше. А я на три года младше. Родилась… ну, я тебе говорила. Южная окраина. Мама умерла, когда мне было три года. Я её почти не помню. Только тепло… тепло рук. Отец… Не знаю, жив ли он ещё или спился совсем. Я убежала от него пять лет назад. Знаешь, эта история всё время повторяется. Из жизни в жизнь, с незначительными вариациями. Мама умерла, папа — мразь последняя… Я ухожу из дома, бродяжничаю, потом меня подбирает какой-нибудь сердобольный, великодушный мужчина…»
Она замолчала.
— Элоиза?
«Не заставляй меня продолжать. Мне и так больно. И может быть, больно будет и тебе».
Славкина ладонь почти инстинктивно погладила чёрную кошачью спинку. Парень ощутил, как кошка сжалась под его рукой.
— Котёнок, ну не надо… Всё будет хорошо.
«Не надо? Не надо меня жалеть, вот что уж действительно не надо. А хорошо уже не будет. Никогда. Надежда на лучшее — иллюзия. Сон наяву. Это то, что человек придумал для очистки совести, Слав. Хороший и всегда срабатывающий принцип: пусть сегодня я ударил женщину — завтра я перед ней извинюсь, и всё будет замечательно, а послезавтра ещё раз ударю и ещё раз попрошу прощения. В людях давно кончилось всё человеческое. Даже выработался своеобразный инстинкт: оправдания любого поступка перед самим собой. Я украл у этого человека деньги? Ну и что! У него их много, у меня — мало. Я сорвал цветок? Велика важность! Их во-он сколько повсюду! Я убил человека? Не беда. Этот человек всё равно умер бы когда-нибудь. Так думают ВСЕ, Слав. Если такое происходит, как можно надеяться на что-то хорошее?»
— Надо быть оптимистом, Элоиза. Если рассуждать как ты, можно и свихнуться. Получается, что вокруг одни скоты, гады и сволочи. Но это ТЫ их такими видишь. А хороших-то людей искать не пробовала?
«Пробовала. По отношению ко мне таких не было, нет и не будет, видимо, никогда».
— А я? — начал злиться Святослав.
«Ты-ы? Я просто не хочу тебя обижать».
Парень попытался успокоиться, взять себя в руки, но взгляд кошки — холодный, безразличный — его просто бесил. Кошка не сводила с него глаз. Славка отступил на два шага, стиснул кулаки и дал ярости излиться наружу:
— Какая же ты всё-таки неблагодарная дура! Мозги у тебя воистину кошачьи, эгоистка! Ровнять добро и зло по себе — это всё, что ты умеешь? Ты дальше своего сопливого розового носа не видишь ни хрена! Ни черта не замечая, ты готова с грязью смешать и тех, кто тебе добро делает! Да пропади ты пропадом, Элоиза!
Славке на плечо опустилась чья-то рука. Одновременно голову раскалённой иглой пронзил крик Элоизы: «Аа-ааа!». Кошка на каменных перилах моста выгнула дугой спину, прижала к затылку уши, взъерошила шерсть на загривке и зашипела. Святослав обернулся. За его спиной стоял ОН — тот самый парень в кожаной куртке. На Славку он не смотрел.
— Отдашь её мне? — прозвучал в тишине его голос, — С ней же одни проблемы, Святослав. Она — ведьма. Не человек. У неё нет души. Ты же сам видишь.
— Нет.
Святославу показалось, что не он произнёс это короткое слово. Но рука, державшая его за плечо, разжалась. ОН был удивлён.