— Пойду. Почём билеты?
— Говорят, совсем недорого. Где-то сорок-шестьдесят.
— Отлично, — улыбнулся Славка.
Возможно, Полине удалось бы в тот день растормошить Святослава и вернуть ему бодрое расположение духа, но с языка сорвался неосторожный вопрос:
— Славик, а где твоя киска? Что-то я её не вижу…
Парень не побледнел даже — стал голубоватого оттенка. Чашку едва не уронил.
— Нет её. Ушла.
— Как?
— Совсем ушла, — глухо сказал он.
— Умерла? — ахнула Полина.
— Не знаю! Нет! Всё! Хватит! Уходи домой! Уходи, слышишь! Не спрашивай меня больше ни о чём! Оставь меня в покое!
Двух минут не прошло, как обиженная девушка выбежала из подъезда, застёгивая на бегу шубку. Ей было странно и страшно. Хотелось вернуться, но становилось жутко, когда она вспоминала Славкин взгляд — безумный, больной, как у смертельно раненого зверя.
…А помнишь, двенадцатого декабря мы с тобой пошли гулять поздно вечером? Снег шёл, густой, пушистый… У тебя нос замёрз и щёки были красные, как спелая клубника. Ты смеялась, пела, дурачилась… Мы с тобой ещё снежками кидались… Ты в меня ни разу не попала, хоть и старалась…
Помнишь, тогда мы сели в пустой автобус и поехали на окраину города? Ты прижалась ко мне, и я грел дыханьем твои озябшие маленькие пальчики. А ты на меня так смотрела, что я не выдержал и сказал… Помнишь, что я тогда сказал, котёнок? Да. Давай поженимся. Завтра пойдём, подадим заявление, на каникулах съездим к родителям, я тебя с ними познакомлю… Свадьбу устроим самую красивую… Сошьём тебе самое лучшее в мире платье…
Ты тогда засмеялась и заплакала сразу. Сказала, что это, наверное, сон… Я поцеловал тебя и сказал, что всё… все мои слова — правда. Я же люблю тебя, Элоиза. Будешь моей женой?
Что ты ответила мне? Помнишь? Я помню… Мне показалось тогда, что я — самый счастливый на свете человек…
Потом мы с тобой вылезли из тёплого автобуса и ты повела меня… Помнишь, куда? В поле. Было темно и тихо, только снег падал, как пух…
И ты показала мне их — снежных волков. Они совсем как в песне… Белые — белые, бесшумные, будто прозрачные… Налетит порыв ветра, и рассыплется волк облаком снега… Гляди — из темноты появляется новый… Что они ищут, Элоиза? Бродят по полю, прислушиваясь к песне ветра, лишь мерцает искорками снежная шерсть, и вспыхивают то тут, то там холодными звёздами волчьи глаза…
Мы долго стояли и смотрели, как они бродят вдалеке… По пути домой ты сказала, что снежных волков не видит никто. Кроме ведьм и… меня?
Теперь я понял: это был твой подарок, Элоиза…
Любимая, ты помнишь, как мы были счастливы?.. Вернись домой… Я тебя умоляю. Или хотя бы не прячься от меня, чтобы я смог тебя найти…
Среди ночи зазвонил телефон — громко, тревожно. Святослав вздрогнул, кубарем скатился с дивана, сорвал трубку:
— Алло! Алло, я слушаю!
На том конце провода молчали. Славка слышал лишь тихое дыхание и щелчки — звонили из автомата. Парню мигом стало жарко, сердце радостно дрогнуло.
— Алло! Говорите же!
Молчание.
— Элоиза, это ты? Пожалуйста, не молчи! Скажи хоть что-нибудь… Элоиза, прошу!
В трубке зашумело: видимо, проехала мимо тяжёлая грузовая машина. И снова ни слова в ответ. Только дыхание стало частым, судорожным…
— Ты что, плачешь? — испуганно и растерянно спросил Святослав, — Не надо… Я… Я сейчас приеду. Только скажи мне, где ты… Элоиза, не молчи! Я же знаю — это ты… Поговори со мной, умоляю. Я так хочу, чтобы ты вернулась домой… Где ты, котёнок?
Ему показалось, что ОНА всхлипнула. А через мгновение из трубки послышались короткие гудки.
С минуту Святослав с оглушённым видом сидел на диване, потом снова схватил телефон, набрал номер.
— Девушка, извините за беспокойство… Да, я знаю, что сейчас три часа ночи, но… Умоляю: выслушайте меня, потом уже можете ругаться, сколько влезет! Нет, я не псих и не больной… и не маньяк… Девушка, это очень важно! Послушайте… Одному человеку очень плохо сейчас, а я не знаю, откуда он звонил. Вы можете определить?.. Да, только что. Мой номер телефона… Хорошо, подожду.
Не выпуская трубки из рук, Славка включил свет — маленький торшер у дивана — и принялся искать на столе карандаш и чистый лист бумаги.
— Да, слушаю! Где? Погодите, я запишу… Так… А где это? Семь километров южнее… Угу… Спасибо, девушка! Возможно, вы меня только что спасли!
Святослав оделся с максимально возможной для него скоростью, взял деньги из верхнего ящика письменного стола и стремглав вылетел из дома.
Ему повезло: удалось остановить первую же попавшуюся ему машину. Правда, ждать пришлось долго. Ночь всё-таки.
— Парень, ты чего под колёса бросаешься? Пьяный, что ли? — спросил водитель, чуть приоткрыв окошко.
— Мне срочно… — выпалил Славка, — Автозаправочная станция в семи километрах по …скому шоссе.
— Далековато, — скривился водила.
— Мне срочно нужно. Я заплачу, сколько надо.
— Садись.
Славке казалось, что они едут безумно медленно, и он торопил водителя, как мог.
— Да успокойся ты, парень! Дорога скользкая, тут и до беды недалеко! Куда ты так торопишься в такое время? — спросил водитель.
— Девушка моя там… может быть.
— Какая девушка? Ты в своём уме? Может, ты лунатик?
— Не лунатик. И с головой у меня полный порядок. Быстрее, а?
— Поссорились, и она ушла, верно?
— Угу.
— Вернётся, не волнуйся. Девчонки — они такие. Не ёрзай, почти приехали.
Вдали показались огни рекламы АЗС. Славка весь напрягся, руки дрожали, во рту пересохло, кровь отбивала в висках бешеный ритм. «Только бы она была здесь! Или не успела далеко уйти…».
Не дожидаясь, пока машина остановится, Святослав достал из кармана пальто купюру, протянул её водителю. Тот отстранил его руку.
— Оставь, парень! Раз такое дело — я с тебя ни копейки не возьму. Пойду лучше машину подзаправлю.
Хлопнув дверцей, Славка помчался бегом к зданию АЗС. Поскользнулся, чуть не упал. Ураганом ворвавшись в ночной магазин-кафе, срывающимся голосом окликнул дремлющего в кресле парнишку в униформе:
— Друг, от вас тут девушка недавно не звонила?
Парнишка сонно зевнул и приоткрыл глаза.
— Звонила… Посидела ещё, погрелась и ушла.
— Когда ушла?! — Славка встряхнул парня за плечи и тот окончательно проснулся.
— Недавно. Тебе-то что?
— Я ищу её.
— А, так это она тебе звонила? — протянул парень.
— Мне, — ответил Святослав упавшим голосом, — Куда же она могла пойти? Темно, холодно… Она же совсем одна…
— Я её чаем напоил, угостил кексом, — робко, как бы оправдываясь, проговорил парнишка, — Она плакала.