Мы повернули на другую улицу и вышли в широкий двор.
На дальней стороне двора располагался маленький живописный домик с парой окон и дверью. Треугольная соломенная крыша и белая решетка с облаком вьющихся розовых и белых роз придавали ему сходство с человеческим лицом. Я ничего подобного раньше не видела и даже не удивилась, когда окна открылись и за ними показались два огромных голубых глаза. Затем дверь заскрипела, и дом заговорил.
Инстинкты приказывали бежать. Я еще могла воспринять говорящего лиса, но не дом, который вел себя как человеческая голова.
– Добрый вечер, дитя, – произнес дом женским голосом.
Лапа лорда Реньяра удержала меня на месте, но голос мой все равно дрожал.
– Д-добрый вечер… э-э-э… мадам.
– Я услыхала, что ты в городе. Твой друг лис объяснил, кто я такая?
– Н-нет, м-мадам, не объяснил.
– Это не сон, по крайней мере, не такой, какие снятся остальным; не существует такой вещи, как одна конкретная реальность. Мы путешествуем по мультивселенной как можем, используем логику как можем и понимаем то, что способны понять. Ты удивлена, что дом может говорить. Я бы тоже удивилась, если бы, например, какая-то коробка показывала мне события на другом конце мира в то самое время, когда они происходят, – но для тебя это в порядке вещей, если не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь, мадам. Это называется телевидение.
– Мне рассказывали о нем другие гости. Но я попросила своего друга лорда Реньяра привести тебя сюда не для того, чтобы обсуждать природу реальностей. Я хотела тебя предупредить, потому что ты находишься в серьезной опасности.
– Клостергейм? Он рядом?
– Ты находилась в опасности с того самого дня, когда родилась. Видишь ли, в твоих жилах течет роковая кровь. Ты обладаешь силой. Ты когда-нибудь слышала о Граалевом посохе?
– Нет, э-э-э, мисс…
– Можешь звать меня миссис Дом. Меня здесь все знают как оракула, время от времени я живу на этом месте и в целом провела тут около пяти или шести тысяч лет, хотя, кажется, подходит пора переселяться. – Окна прикрылись ненадолго, словно дом задумался. – Может, даже придется основать свой собственный город…
– Спасибо, миссис Дом.
– Ты не слышала о Крови, но твои враги считают, что ты та самая дева, которой суждено обладать ею. Еще не решено, сохранишь ты ее или нет.
– Простите, миссис Дом. А вы бы не могли объяснить чуть больше?
– Оракулы не слишком склонны к объяснениям, – сказала она, почти извиняясь. – У нас лучше получается предсказывать, особенно когда мы привязаны к одному и тому же месту, как в моем случае.
– А почему меня должны выбрать, чтобы обладать какой-то кровью? – спросила я.
Она едва не потеряла терпение.
– Если ты находишь Кровь, то ты или тот, кого ты выберешь, должен взять ее домой и хранить там вечно.
– Но я не могу вернуться домой. В этом-то вся проблема!
– Решив одну проблему, ты решишь обе. Кровь – это слепой мальчик. Одно откроет другое.
– А можно мне сперва вернуться домой?
– Когда-нибудь вернешься, в этом я уверена. Если тебя не соединят со слепым мальчиком. Если это произойдет, то ты погибнешь при ужасных обстоятельствах. Ты должна сделать все, чтобы они не поймали тебя.
– Поймали меня? Вы хотите сказать…
– Это те, кто знает лишь секрет Крови и Камня, но не их функцию.
Сердце мое застучало так сильно, что воздуха не хватало. Кажется, я заплакала.
– Скажите, кто хочет причинить мне зло? – спросила я.
Дом посмотрел на меня с сочувствием. Розы тихо зашелестели.
– Одного, как тебе известно, зовут Клостергейм, – заявила миссис Дом. – Он уже здесь. Но есть и другой, более опасный. Давний спутник Клостергейма. Да, я вижу его. Когда-то он был величайшим Рыцарем Равновесия, а теперь стал князем Хаоса. Пауль фон Минкт. – Она прикрыла глаза, словно от боли. – А! У него нет лица. У него слишком много лиц! Опасайся его. Отыщи своего дядю в промышленном огне!
Неожиданно глаза закрылись, и передо мной снова стоял обычный сельский дом. Потрясенный лис кивнул, показывая, что нам пора уходить. Я оперлась на его лапу.
– Знаете, моя дорогая, – сказал он, выводя меня со двора, – иногда в моем мире не хватает логики. Его ужасы заставляют меня рассуждать, стоит ли мне верить в бога или нет, ибо я, похоже, обречен жить в Аду. Сожалею, что вы так перепугались.
Мы снова шли по шумному городу.