Одному Богу известно, что они думали обо мне: неестественно бледный, покрытый кровью, с длинным мечом с лезвием в форме листа в перебитой руке, красные глаза горят в экстазе неукротимой мести, с чуждым именем на устах.
– Ариох! Ариох!
Словно в меня вселился какой-то демон, и ему плевать на убеждения о том, что жизнь священна. Неужели это чудовище таилось во мне долгие годы, ожидая, когда его разбудят? Или это мой двойник, которого я принял за меч, испытывал дикое удовольствие от бесконечного кровопролития?
Вокруг свистели пули. Я побежал с остальными заключенными, пытаясь укрыться за стенами бараков. Те, кто явно имел опыт уличных драк, принялись собирать оружие убитых нацистов.
Вскоре пули полетели из темноты и в обратную сторону, один пулемет затих. Заключенные больше не нуждались во мне. Их лидерам хватало дисциплины, и решения они принимали очень быстро.
В лагере воцарился хаос, я вернулся в замок и начал подниматься по лестнице в поисках Гейнора.
Но не успел я добраться до второго этажа, как увидел лучницу в плаще, ту самую таинственную «Диану», что приходила с герром Элом, а затем являлась мне во снах. Глаза ее все так же скрывали дымчатые стекла очков. Белые волосы рассыпались по плечам. Она была альбиноской, такой же, как я.
– Нет времени искать Гейнора, – сказала она. – Нужно выбираться отсюда как можно скорее, иначе будет поздно. В городе целый гарнизон штурмовиков, и кто-нибудь обязательно до них дозвонится. Идите за мной. У нас есть автомобиль.
Как она пробралась внутрь тюрьмы? Может, это она принесла мой меч? Или двойник? Они работают в паре? Она пришла спасти меня? Пораженный силой Белой Розы, я повиновался. Я давно решил послужить обществу и готов был исполнить любой приказ. Желание убивать постепенно улеглось, но странная темная сила еще оставалась. Казалось, будто я принял какой-то мощный наркотик с разрушительными побочными эффектами.
Но меня не заботили последствия. Наконец-то я поквитался с выродками, убившими столько невинных людей. Я не гордился незнакомыми прежде чувствами, что яростно бушевали во мне, но и не отвергал их.
Вместе с девушкой в капюшоне мы прорвались к главным воротам через драку, завязавшуюся во дворе лагеря. Лучница на мгновение останавливалась, чтобы вытащить стрелы из тел, а затем открыла ворота и вывела меня. Тут же сработала система аварийного освещения. Освобожденные узники бросились к выходу и, пробегая мимо нас, исчезали в ночи. По крайней мере, хотя бы некоторые из них не умрут страшной, унизительной смертью в полной безвестности.
Как только мы дошли до дороги, я услышал где-то неподалеку рев мотора. Зажглись передние фары, и раздались три коротких сигнала. Охотница повела меня к автомобилю. За рулем сидел мужчина лет сорока в темной форме, которую я не смог опознать; он поприветствовал нас. Как только мы уселись, он рванул с места. По-немецки он говорил хорошо, с явным английским акцентом. Похоже, британская разведка уже в Германии.
– Большая честь познакомиться с вами, граф. Капитан Освальд Бастейбл, ГТА, к вашим услугам. В последнее время дела в этом регионе идут на лад. Мы захватили для вас одежду, она на заднем сиденье, но остановимся чуть позже. Мы и так несколько задержались. – Он обернулся к моей спутнице. – Он собирается отправить их на Морн.
Несколько пуль угодили в землю, по крайней мере одна задела автомобиль.
Ярость боя во мне улеглась, я осмотрел себя. Избитый и окровавленный, все тело – один сплошной синяк. В чем мать родила. Изуродованные пальцы правой руки сжимают длинный меч. Жуткое зрелище! Я попытался поблагодарить англичанина, но мощный «дюзенберг» взревел мотором, и меня отбросило на спинку сиденья, мы неслись прямо на свет приближающихся фар. Без сомнения, штурмовики прислали подкрепление из Заксенбурга.