— И это правда, Артур? — сердито спросила мисс Дэй.
Мальчик опустил голову, но ничего не ответил.
— Оч-чень хорошо! — протяжно произнесла мисс Дэй. — Тогда ты тоже остаешься дома.
— Но, — возразила Лора, — вы не оставите Элси, так как я сказала вам, что она не виновата.
— Мисс Лора, — высокомерно ответила учительница. — Я хочу, чтобы ты поняла, что я не нуждаюсь в том, чтобы мои ученики диктовали мне, что делать!
Лора прикусила губу, но ничего не ответила, и мисс Дэй продолжала проверять задания без дальнейших замечаний.
В это время Элси сидела за своим столом, стараясь усмирить чувства обиды и негодования, которые наполняли ее грудь. Элси хотя и обладала красотой «кроткого и смиренного сердца», была далеко не совершенной, и часто сражалась со своим вспыльчивым характером. Редко, очень редко слово, тон или взгляд могли выдать присутствие подобных чувств, и в семье существовало мнение, что у Элси нет своего «Я».
Едва закончилась проверка заданий, как дверь отворилась и на пороге появилась женщина, одетая для прогулки.
— Вы еще не закончили, мисс Дэй? — спросила она.
— Да, мадам, мы только что кончили, — ответила учительница, закрывая французскую грамматику и подавая ее Луизе.
— Я надеюсь, что ваши ученики хорошо справились со своим заданием и готовы составить нам компанию в прогулке на ярмарку? — спросила миссис Динсмор. — А что случилось с Элси?
— Она не выполнила ни одного задания, и поэтому ей было сказано, что она должна остаться дома, — раздраженно ответила мисс Дэй, заливаясь краской ненависти. — И как мне сказала мисс Лора, Артур был частично замешан в этом деле, поэтому ему я также запретила сопровождать нас.
— Извините, мисс Дэй, за поправку, — с легким негодованием возразила Лора. — Я не говорила частично, потому что это полностью его вина.
— Тише, тише, Лора, — прервала ее мать, немного нетерпеливо. — Как ты можешь быть уверена в подобных вещах? Мисс Дэй, я прошу вас извинить Артура на этот раз, потому что я уже решила взять его с собой. Он любит проказничать, я это знаю, но ведь он еще ребенок, и вы не должны быть с ним слишком строги.
— Хорошо, мадам, — сухо ответила гувернантка. — Вы имеете полное право распоряжаться своими собственными детьми.
Миссис Динсмор повернулась, чтобы уйти.
— Мама, — вдруг позвала Лора, — а разве Элси не будет позволено тоже поехать?
— Элси не мой ребенок, и поэтому мне нечего говорить о ней. Мисс Дэй, которая знает все подробности, гораздо лучше меня может судить, достойна ли она наказания, — ответила миссис Динсмор, покидая класс.
— Вы ведь позволите ей поехать, мисс Дэй? — попросила Лора.
— Мисс Лора, — сердито ответила мисс Дэй, — я уже сказала, что мне не нужно диктовать. Я уже сказала, что Элси остается дома, и я сдержу свое слово.
— Какая несправедливость! — отворачиваясь, тихо проговорила Лора.
— Лора, — нетерпеливо обратилась к ней Луиза, — чего ради ты беспокоишься о Элси? Со своей стороны я ничуточки не испытываю жалости к ней, потому что она слишком дотошная.
Мисс Дэй подошла к Элси, которая сидела склонившись на стол, стараясь побороть чувства негодования и обиды, которые возникли в ответ на несправедливое к ней отношение.
— Разве я не приказала тебе снова выучить этот урок? — спросила гувернантка. — Почему же ты бездельничаешь?
Элси не решалась заговорить, чтобы в словах не выразить своих чувств. Торопливо смахнув слезы, она открыла книгу. Но мисс Дэй, рассердившись на вмешательство миссис Динсмор, а также будучи обличаема совестью в том, что поступает несправедливо, по-видимому, решила сорвать свое негодование на своей невинной жертве.
— Почему ты не отвечаешь? — взвизгнула она, схватив Элси за руку и немилосердно тряся. — Немедленно отвечай мне. Почему ты бездельничаешь все утро?
— Я не бездельничаю, — торопливо ответила девочка, уязвленная ее несправедливым обращением. — Я очень старалась исполнить все задания, а вы наказываете меня, когда я совсем этого не заслужила!
— Как ты смеешь? Это за твою наглость — процедила мисс Дэй, ударив ее по лицу.
Элси собиралась ответить еще злее, но сдержалась и повернулась к книге, стараясь читать. Жгучие слезы ослепили ее глаза, и она не могла рассмотреть ни одной