И он был прав. Вопреки всем апокалиптическим прогнозам Стива Шоулса, несмотря на все выпады критиков и все беды, которые обрушивались на них, тщательно продуманная Полковником стратегия сознательного дефицита и со скрипом принятый график выпуска нового материала, который он выработал с RCA, в действительности приносили плоды, и каждый из новых синглов Элвиса, выпускаемый примерно через промежуток в четыре месяца, поднимался по меньшей мере до четвертой позиции в поп — чартах, продажи альбома с саундтреком к фильму «King Creol» и альбома «Elvis… Golden Records» держались более или менее на том же уровне. Он выстоял и победил, заверял его Полковник снова и снова, держась своей линии и отказываясь делать что — либо, кроме того, что требовал его долг перед родиной. Он доказал всем тем, кто сомневался в нем, что они были не правы, и в оставшееся меньше года время им всего лишь нужно придерживаться своего плана.
26 марта Вернон и Элизабет попали в дорожную аварию, сразу после того, как отбыл домой фотограф, присланный из Штатов Полковником, чтобы сделать эксклюзивные рекламные снимки рядового первого класса Элвиса Пресли, которые, как он ожидал, могли принести им несколько тысяч долларов прибыли. (Ни при каких обстоятельствах, наставлял Полковник Элвиса, не позволяй никому снимать тебя в форме бесплатно.) Вернон потерял контроль над машиной, которая перевернулась несколько раз и приземлилась колесами вверх на другой стороне автобана. Он не пострадал, но «Мерседес» был всмятку, а Элизабет пришлось доставить в ближайшую больницу. Первой реакцией Элвиса при виде машины была уверенность, что он потерял и папу, но, удостоверившись, что с его отцом все в порядке, он тут же отправился в больницу, где нашел Элизабет в бинтах и с выражением страдания на лице. Даже не поинтересовавшись, как она себя чувствует, «он стал допытываться, не предавались ли мы с мистером Пресли ласкам… Он думал, что именно из — за этого произошла авария». Элизабет была поначалу шокирована. Мистер Пресли всегда держался по отношению к ней как истинный джентльмен. Но ей стало понятно, что это просто еще одно свидетельство извращенного недоверия и чувства неуверенности Элвиса; «он подозревал всех, кто был рядом с ним, даже своего собственного отца».
Не ускользнуло от внимания окружающих и то, что он был не особенно рад успехам своего друга Рекса на военной службе. Тот факт, что Рекса с самого начала приписали к более трудному подразделению, всегда был для него костью в горле, а теперь, когда Рекс стал командиром танка или фактическим сержантом, что позволяло ему носить сержантские нашивки, еще не будучи возведенным в звание, зависть Элвиса стала очевидной для всех. Довольно показательно, что Рекс никогда не появлялся в доме в форме, хотя явно гордился своим повышением.
Что до Реда, то для него, не желавшего мириться с тем, что воспринималось им как усиливающееся тираническое правление, жизнь в Бад — Наухайме становилась все более невыносимой. Он приехал в Германию, поддавшись порыву, движимый чувством, вызванным смертью матери Элвиса и смертью собственного отца, которые произошли через несколько дней одна после другой, перед самой его демобилизацией из флота. Но с самого начала все пошло не так. Ред был упрямым малым и бунтовал против ограничений, налагаемых на него не только скаредностью Вернона, но и тем, что представлялось растущей потребностью самого Элвиса в том, чтобы все бегали и прыгали вокруг него, потворствуя его капризам. Ред чувствовал — все, что мог, он уже сделал, — и знал как никто другой, что своими стараниями навлек на свою голову бед более чем достаточно. Но то, как стал вести себя Элвис, важный вид, который он вечно на себя напускал, то, как он уверовал в свою популярность, вызывало отвращение у Реда и все больше напоминало ему о причинах, по которым он расстался с ним в первый раз летом 1956 года. По мнению Реда, этот Элвис очень отличался от того испуганного ребенка, которого он знал в школе, или даже от начинающей звезды, которую он сопровождал в первых поездках по стране в 1955 и 1956 годах. Тот Элвис не мнил себя столь важным и могущественным; он был благодарен за то внимание, которым его одаривали, и не подносил себя женщинам и всем остальным так, словно считал себя божьим даром. Вот поэтому, заключал Ред, он и пристрастился так легко к возбуждающим наркотикам: они «вызывали в нем к жизни «я», которого он не ощущал в себе».