Но он оставался прежним Элвисом. И хотя воспоминания о матери никогда полностью не покидали его, другие мысли также начинали кружиться в его голове. Он ощущал себя человеком, выпущенным из тюрьмы. Просто гоняя с Элизабет по городу на своем мотоцикле, он испытывал чувство свободы, которое, как ему порой казалось, он уже никогда больше не испытает. В четверг вечером он отправился в сопровождении девятидесяти девушек и полудюжины парней на ледовое шоу в «Эллис Аудиториум». Это была та же труппа, которую он видел во Франкфурте, «Холидей он Айс», и он провел большую часть вечера за кулисами, предаваясь воспоминаниям с разными членами труппы. В пятницу он выкрасил свои волосы в черный цвет, готовясь к съемкам на телевидении, которые предстояли ему через две недели, и отправился кататься на мотоцикле с Ламаром. В доме появились Чарли и Джо, ожидался в скором времени приезд Реда и Клифа, и каждый день после работы заходили Анита, Алан Фортас и Джордж Кляйн. Рядом с ним постоянно были его двоюродные братья Джин и Билли, а также Джуниор Смит, — Джин болтал на своем зашифрованном языке, представлявшем собой нечто среднее между псевдолатынью и тарабарщиной, который понимал только Элвис.
Поклонники тоже вернулись к воротам поместья. В сущности, вся компания снова была в сборе, за исключением Рекса, который еще не вернулся от своих родителей, чтобы дать Элвису ответ по поводу его приглашения возглавить команду. Под конец недели Элвис удивил Элизабет, подарив ей машину, симпатичный желтый «Линкольн», и даже лично дав ей несколько уроков вождения в ней. Он также сказал ей, что теперь она свободна встречаться с другими, и впервые она ясно увидела свой выбор: «Я могла остаться с Элвисом и быть его личной секретаршей (и не больше) — или уйти с Рексом». Без колебаний она позвонила Рексу («Я объяснила ему, что звоню с одного из телефонов в Грейсленде, а потому не могу говорить по телефону всего, что я чувствую»), и он обещал приехать уже через несколько дней.
В субботу вечером Элвис устроил большую вечеринку для всех своих друзей, выкроив время поприветствовать студентов из арканзасской школы для глухих, которые появились у ворот. В воскресенье он вернулся в «Эллис Аудиториум» и смотрел «ледовое представление для негров», проведя большую часть времени за кулисами, болтая и раздавая автографы, на короткое время поднимаясь на подиум в своем строгом темном костюме, чтобы дирижировать оркестром из семнадцати инструментов взмахами светящейся палочки. Он вызвал у всех удивление, пригласив всю труппу из шестидесяти человек приехать к нему на следующий день в Грейс ленд, и когда они прибыли в двух автобусах, взятых им напрокат по такому случаю, он приветствовал их в дверях, одетый в черные слаксы и пиджак темно — бордового цвета, и одарил каждого ребенка в группе подписанной мягкой игрушкой, прежде чем повести их на персональную экскурсию по своему дому. «Если вы предпочитаете просто побродить по дому, милости просим», — сказал он. Единственное правило: они «должны были оставить свои фотокамеры у двери». Он явно гордился своим особняком и оказался образцовым хозяином, показав им свою спальню с резной фигуркой индейского вождя, парадный портрет матери и отца и лежащие на столике рядом с массивной кроватью книги Нормана Винсента Пила «Сила позитивного мышления» и Джона А. Шиндлера «Как жить 365 дней в году». Он продемонстрировал свои золотые диски и сатуратор наверху и с гордостью заявил, что ходят слухи о том, будто к нему хочет приехать Хрущев, «чтобы посмотреть, чего в Америке может добиться парень, который, в общем, начал с нуля».
Рекс появился в тот вечер, как раз когда Элвис переодевался, чтобы отправиться в кино, в «Мемфиэн Тиэтер», который он арендовал для себя и своих друзей начиная с 11 часов вечера. «Я был очень серьезен, так как собирался сказать ему о своем решении вернуться к работе в фирме, в которой работал, когда меня забрали в армию. Я думал, что Элвис очень сильно расстроится из — за меня, но вместо этого он сказал, что понимает и желает мне удачи… Я сказал, что хотел бы побыть у него пару дней, и он ответил, что я могу оставаться у него столько, сколько пожелаю, и могу вернуться к нему в любое время». Осмелев от своего успеха, Рекс затем завел разговор об Элизабет, помогая Элвису между тем надеть подтяжки. Не упоминая ни словом их прошлых отношений, он сказал, что хотел бы пригласить ее куда — нибудь на вечер, может быть, свозить ее в кино, где они могли бы побыть немного вдалеке от толпы. «В течение минуты Элвис не издавал ни единого звука, а я затаил дыхание. Наконец он сказал: «Рекс, ты же знаешь, что Элизабет никогда не будет любить никого, кроме меня». При этом горделиво и самодовольно рассматривал себя в зеркало». Рекс не выдал своих чувств, просто сказал, что, по его мнению, Элизабет нужна какая — то отдушина в жизни. Элвис задумчиво покивал и сказал, что рад тому, что именно Рекс будет встречаться с ней, так как знает, что может надеяться, что Рекс всегда будет обращаться с ней как джентльмен.