Жалкие результаты сеансов звукозаписи в «Стакс» как будто подтверждали эту теорию. Ни один из трех альбомов — «Raised on Rock», «Good Times», «Promised Land» — не блеснул, но эти результаты были подправлены публикацией первых компиляций, сделанных после заключения договора между Ар-си-эй и полковником. Приведем лишь один пример: пластинка в 33 оборота «Элвис: легендарный исполнитель. Выпуск 1», на которой прошлые хиты соседствовали с несколькими неизданными песнями, которые полковник раньше отказывался выпускать, была распродана большим тиражом, чем все фи альбома вместе взятые.
Зато лучшие синглы, вышедшие из сеансов в «Стакс» — «Если заговоришь во сне», «Promised Land» («Земля обетованная») и «My Воу» («Мой мальчик»), — нашли более широкий отклик в сердцах. Благодаря им имя Элвиса Пресли в последний раз при его жизни попало в горячую двадцатку поп-музыки. А главное, они вернули ему давно утраченную ауру в хитпарадах музыки кантри. Если не считать «There Goes My Everything» («Вот моё всё») в 1971 году, Элвис впервые с момента отъезда в Германию вернулся на высшие позиции в чартах кантри-энд-вестерн журнала «Биллборд» и так и остался там до самой своей кончины.
После унылого Рождества, омраченного отсутствием Присциллы, 1974 год начался довольно приятно: мэр Мемфиса отпраздновал 39-летие Короля, провозгласив 8 января Днем Элвиса Пресли. Губернатор Джорджии и будущий президент США Джимми Картер поступил так же в Атланте. Этот поток почестей и возрождение интереса со стороны любителей кантри ознаменовали собой возвращение Короля к традиционным южным ценностям. Обращение к корням было подтверждено в марте широко освещавшейся в прессе встречей Элвиса с Джорджем Уолласом, политиком-оппортунистом, примкнувшим к сторонникам расовой сегрегации, чтобы получить пост губернатора Алабамы.
Первые гастроли в том году были посвящены исключительно публике Дикси: можно было предположить, что она будет не так строга к артисту с весьма непостоянным поведением. Хотя зимнее шоу в Лас-Вегасе, которое пришлось подсократить на две недели по рекомендации доктора Ника, прошло без значительных инцидентов, Элвис лишь упражнялся в стрельбе в своем номере и разнес несколько телевизоров и хрустальную люстру. Что серьезней всего, случайная пуля просвистела в нескольких сантиметрах от головы Линды Томпсон, когда Элвис тренировался гасить свет в гостиной, стреляя в выключатель из длинноствольного карабина. «Нужно же было чем-то себя занять, — оправдывается один из его телохранителей. — Вы когда-нибудь сидели целый месяц в гостинице, ничего не делая?»
Праздность отравляла жизнь Элвиса, который старался всеми способами свернуть с наезженной колеи. Если его не уводили со сцены побледневшим, с приступом повторяющегося гриппа (пристойная маскировка для его пошатнувшегося здоровья), он экспериментировал. В августе, на Летнем фестивале Элвиса в «Лас-Вегас Хилтон», он резко изменил свою привычную программу уже в вечер премьеры, на которой, как обычно, присутствовали звезды, в том числе актер Телли Савалас, бывший на гребне славы, с тех пор как его плешь замелькала в сериале «Инспектор Коджак» на телеканале Си-би-эс. Забыв о помпезном вступлении «Так говорил Заратустра», Элвис вновь обратился к блюзу, перемежая его заимствованиями у Оливии Ньютон-Джон, новой любимицы публики на заре эры диско. Это плавание к неведомым музыкальным берегам не пришлось по вкусу завсегдатаям Вегаса, и уже со второго вечера шоу вошло в свое обычное русло.
В следующие две недели публику ожидали новые сюрпризы, в частности странный урок истории искусства, на котором Элвис сравнил себя с Микеланджело и объяснил причины, побудившие его выкрасить в черный цвет одну из барочных статуй, украшавших концертный зал. Пресса начала делать намеки на его пристрастие к галлюциногенам, он попытался отмести это обвинение в долгих обращениях к зрителям. Теперь его выступления были насыщены нескончаемыми и бессвязными монологами на разные темы. Самое примечательное из этих лирических отступлений он посвятил своим отношениям с Присциллой, которая в вечер последнего концерта сидела перед сценой вместе с Лайзой Марией: Элвис почти десять минут разглагольствовал тягучим голосом о нерушимой дружбе, связывающей его с матерью его дочери, а потом заговорил о Майке Стоуне, спутнике Присциллы, расхвалив его как настоящего жеребца.