Ты че, Максимильяно, не жмура ж лабаем! Они ж не только на нас, но и на тебя припрутся, чтобы поностальгировать по своей молодости. Повздыхают, поохают, кто-нибудь из бабья слезу пустит по излишней душевной слабости. Ну, некоторые наверняка позавидуют малёхо, так ведь сам господь велел…
А и вправду, чего не позавидовать-то? Сколько лабухов два десятка лет назад рвануло в Нерезиновую, надеясь там прославиться и разбогатеть, да большинству товарищ обломидзе нарисовался во всю ширь. А ты, Француз, как-никак сквозь толпы страждущих пробился. Хоть и не на первые роли, но завидовать все равно есть чему. И наверняка есть кому.
Так что не хрен селезенкой миноры наигрывать!
И соратники абсолютно правы.
Вообще гастроль предстоит насыщенная. И не только привычными музоном да светомастерством.
Курта непременно надо встретить, с серферовской братвой повидаться. Потарахтеть найдется о чем. Жива там еще моя Сюзи, интересно? Жива, надо полагать, берегут, небось, как собственный бемоль!
И этот… который в те времена лабух лабухом был, в рот мне заглядывал… потом, трындели, очень большие надежды подавал… как же его? Подавал, подавал, да после и сгинул с роковских горизонтов. То ли спился, то ли на дозу сел, то ли просто грохнули на кирном слэме… Нет, не помню ни хрена, даже кликуха из башки напрочь вылетела…
Кстати, если бог руку приложит, то и Лена на концерт прискачет. Впрочем, нет, она ни за что не прискачет – после случившегося таких чудес не бывает… Но встретиться с ней надо будет обязательно, проявить, так сказать, уважение к давним чувствам. Кстати, у нее же бёздник где-то рядом, на днях!
Максим вытащил из кармана куртки потертую записную книжку.
Его уже не однажды поднимали с нею на смех.
Типа в двадцать первом веке такой, с позволения сказать, «раритет»!.. Стареешь, что ли, Максимильяно? Гаджеты-то всяко сподручнее…
Но выбросить записуху не поднималась рука. Всякий раз приходила мысль, что этот обтрепанный «раритет» – единственное, что еще связывает его с давно ушедшими годами и юношескими мечтами. Приходилось отражать наскоки насмешников по полной программе. Спьяну и кулаками помахать готов был. И книжка всегда оставалась с ним, только переползала из кармана в карман, когда одежду менял. В конце концов, могут же быть и у него некоторые причуды.
И насмешники наконец отстали.
Максим перелистал страницы и наткнулся на затертую черно-белую фотку.
Вот она, Ленка. Елена Волкова. Ровесница и одноклассница. Хотя сейчас, может быть, давно уже и не Волкова. А если не дура, то точно не Волкова.
Перевернул фотку обратной стороной. Там был записан Ленкин день рождения.
Ну да, не просто «где-то рядом», а завтра!
Что ж, наверное, это судьба.
Непременно надо встретиться, даже если она не придет на концерт. Позвонить прямо завтра утром – уж пара часиков-то, если сегодня по окончании концерта в Южноморске не нажираться до поросячьего визга, всяко найдется. В общем, поздравить и напроситься на встречу. Не согласится – значит, не согласится, наше дело – прокукарекать, а там хоть не рассветай…
Короче, ладно, как сложится, так и сложится. Может, и с Куртом не встретишься, и Сюзи давно загнали…
Короче, будем посмотреть.
А потом ему пришла в голову странная мысль. Черт возьми, ведь, может быть, и неслучайно эти гастроли организовались именно сейчас?
Он не появлялся в родном городе по доброй воле около двадцати лет. Хотя возможности такие иногда нарисовывались. Впервые бывшие одноклассники пригласили его на десятилетие выпуска. Встретиться за ресторанным столом, принять на грудь водочки и закусить, похвастать друг перед другом, кто чего достиг за минувшие годы.
Одна беда – Максим на тот момент по большому счету еще не достиг ничего. Он представил себе, как начнут задавать вопросы, удивляться, сочувствовать. А кто-то – злорадствовать. Пусть даже и в душе…
А спьяну могут и напрямую заявить: «Ты, Француз, широко шагнуть решил! Вот тебе жизнь крылышки и подрезала, извини…»
Короче, не поехал он на ту встречу. Отбрехался полным отсутствием свободного времени. Мол, загружен, братцы, по самые помидоры, на носу новый проект, от которого зависит очень многое, так что извините, и рад бы, но из штанов не выпрыгнешь…
Как не поехал и еще через пять лет. А потом и на двадцатилетие. Да, кое-чего он к тому времени уже добился. Бабки в кармане окончательно появились. И хаза московская завелась. Но это было совсем не то, о чем мечталось в юности и после отъезда в Белокаменную. И вроде бы он смирился с систематической невезухой… но, видимо, не совсем, раз не приезжал на встречи. А сейчас, наверное, пришло настоящее время для того, чтобы наконец смириться. Или все-таки не смириться. Бывает же, везет людям несказанно и в таком возрасте. И, может быть, чтобы пруха открыла свои сладкие объятия, все-таки надо пройти хоть через какое-то унижение? Купить, так сказать, индульгенцию за прошлые грехи…