- Простите, но всё-таки, кто Вы? Не каждый интересуется подобной информацией, - его пальцы сжимаются в кулаки. Желваки играют на скулах. Губы сжаты в твердую линию. Всем нутром ощущаю, как начинаю его злить.
- Я ищу этого ребенка. Просто ответьте. Это же Вы его нашли? – Мужчина с трудом берет себя в руки.
- Да, - спокойно произношу, не вижу смысла обманывать.
- Что с ним было потом? Куда его определили? – Спрашивает, напрягаясь, в его взгляде проскакивает беспокойство.
- Какое сейчас это имеет значение? – Внутри меня всё закипает, в голове проскальзывают догадки, но они меня безумно пугают. Неосознанно скрещиваю руки на груди. Не хочу обсуждать с ним моего сына!
- Вы можете нормально разговаривать? А не вопросами отвечать? – Его строгие интонации заставляют съёжиться. Дыхание мужчины становится тяжелым, а скрежет зубов просто оглушает меня.
- Да. Но только в том случае, если Вы будете отвечать на мои, - я не собираюсь с ним общаться в подобном тоне… тем более о Диме. Если потребуется, глотку вырву собственными зубами за своего сына.
- Я хочу помочь этому ребенку, - сбавляет обороты, устало выдыхая.
- Ему не нужна ваша помощь, - уверенно заявляю. - Можете не переживать.
- Правда? - Подскочившие брови и удивленные интонации говорят всё за него. - Откуда такая уверенность?
Делаю глубокий вдох, собираясь с мыслями, пытаюсь правильно сформулировать свой ответ, чтобы он успокоился и покинул здание. Но вот только по нему видно, что он уж слишком решительно настроен. Господи… пусть мои догадки будут ложными, пожалуйста.
- Его почти сразу усыновили... Я уверена, он живет в хорошей семье, где его любят…
Мужчина резко меня перебивает, твердо спрашивая:
- Кто?
Изумленно уставилась на него. На сто процентов уверена, что на моем лице, в один момент, было видно и удивление, и замешательство, и растерянность, и… страх… Я просто продолжала молчать, обдумывая как лучше поступить.
- Кто его усыновил? Ты знаешь?
Ком подступает к горлу. Ну не хочу я говорить, кто усыновил Димку. Моя жизнь и так за эти восемь лет напоминала американские горки. Взрыв, затем пару лет спокойствия, затем снова встряска и несколько лет прекрасной жизни… и вот сейчас в моей жизни снова назревает взрыв, причем такой, от которого могу пострадать не только я, но и Дима…
- Зачем вам это? – Продолжаю стоять на своем.
- Если спрашиваю, значит нужно, - жесткость в его голосе начинает медленно стучать металлическим молоточком в моей голове.
- Поймите, мальчик не знает, что его усыновили, - взываю к его здравому смыслу. - Ваше появление может стать для него травмой, - стараюсь как можно спокойнее произносить слова, ощущая, что сама могу вот-вот взорваться.
- Значит, знаешь, - резюмирует, сокращая расстояние между нами. Хватает меня за подбородок, приподнимая его. Заставляет смотреть в глаза. Вижу небольшое сходство с Димой, пожалуйста, пусть я ошибаюсь. - Говори, где он сейчас находится, - это даже был не вопрос, а требование.
Пытаюсь убрать его руку, но он крепко фиксирует меня второй, и я просто ничего не могу сделать…
Не дай бог Димка сейчас проснется.
- Нет! – Упорствую. Мужчина сжимает мою челюсть до боли.
- Он. Мой. Сын, - твердо чеканит каждое слово, а у меня внутри все переворачивается. - Я найду его, даже если ты будешь молчать.
- Что-то вы припозднились, папаша, - ну всё… Я начинаю забывать о всех правилах этикета. Инстинкт самосохранения помахал мне ручкой на прощание. А вот два брата Гнев и Ярость берут надо мной верх. - С чего такая уверенность? – Чувствую, плохо всё это кончится. Эля, возьми себя в руки, умоляю… Остановись, пока не поздно. Где-то глубоко внутри здравый смысл всё ещё пытается взять всё под контроль.
- Меня не интересует твое мнение. Это факт! Мой сын будет со мной. Я его родной отец.
После этих слов внутри всё разрушается. Я стараюсь сдержать последнюю дольку самообладания. Внутри плещется обида и страх потерять МОЕГО сына. Если бы тогда его никто не нашел, что бы с ним было? От одной этой мысли становится дурно. Не позволю причинить ему вред, никому.
Не отдам!
- Ну и где ты был, когда сын в тебе нуждался? Когда ему нужен был родной человек и забота? – По моим щекам начинают катиться слезы, попадая на его руку. Перестаю себя контролировать. - Если бы тогда его никто не нашел? Ты представляешь, какой стресс он пережил в младенчестве. Ты объявился спустя почти восемь лет после его рождения. Где ты был всё это время? – Мой голос предательски срывается. Мужские глаза сужаются, замечаю в них боль. Но обида за Димку намного сильнее, мои нервы вышли из-под контроля. - Сейчас у него есть семья, которая всё это время воспитывала, давала тепло и заботу!