Я смотрю на него снизу-вверх не в силах вдохнуть полной грудью. Румянец заливает мои щёки. Чувствую, как его дыхание становится более рваным.
- Он поймет меня... – произношу слабым шепотом.
- Ты в этом уверенна? – вопрошает хриплым голосом, овеивая своим дыханием моё лицо. По телу пробегает приятная вибрация.
У меня появляется необъяснимое желание поддаться вперед и уткнутся лицом в его грудь… как тогда в клубе. В тот момент я ощущала от него защиту, мне хотелось снова испытать эти чувства… побыть маленькой слабой девочкой. Я прикладываю колоссальные усилия чтобы этого не сделать.
- Уверенна. - взволнованно вырывается из моих уст. В его глазах начинают играть дьяволята. Смотрит на мои приоткрытые губы.
Дышу через раз. Мне катастрофически не хватает воздуха. Слушая его глубокое дыхание, чувствую, как он напрягается. Атмосфера вокруг нас электризуется и искрит. Ещё чуть-чуть и мой мозг даст сбой отключившись от эмоциональной перегрузки.
- Ты меня всё больше интригуешь. – разрывает молчание до ужаса хриплым голосом. – Теперь мне безумно хочется узнать твой интерес в этом деле. – касается моего лица жадным взглядом и решительно отстраняется, делая шаг назад.
Из моей груди вырывается еле слышный стон разочарования…
Изучает мою фигурку пламенным взглядом, скользя по каждому изгибу моего тела. Не сказав ни слова уверенной походкой выходит из кабинета.
Я минут пять стою в ступоре пытаясь прийти в себя. Нервно подбегаю к окну, дрожащей рукой дергаю за ручку. Жадно хватаю ртом свежий воздух пытаясь надышаться.
Что это вообще было? Откуда взялся этот стон? Он же явно его заметил... Почему не оттолкнула, не попыталась что-то сделать? Ведь могла… но не хотела…
Глава 21. Александр
Александр
Вылетаю из кабинета в охреневшем состоянии. Что это было? Я чуть не капитулировал перед ней.
Я реально хотел её? Посмотрим правде в глаза, до сих пор хочу. И не просто поцеловать или прикоснутся. Мне хотелось взять её прямо на том столе! Как только зашёл и увидел её в этом чёртовом облегающем платье, как только посмотрел в её глазки… услышал голос. Её финальный стон просто взорвал меня. Чёрт! Нужно быть с собой полностью откровенным, ещё тогда, когда увидел её домашней, с растрепанными волосами, в пижаме, пытающейся показать свои зубки… до чертиков возбудился. Что меня сдерживает? Информация, которой она обладает. Просто зашибись... И чё теперь с этим «счастьем» делать?!
Глубоко вздыхаю идя в уборную. Умываюсь ледяной водой пытаясь снять напряжение. Не помогает… Хочу её и всё тут! Заставляю себя взять в руки. Нужно решить, как действовать дальше.
Захожу в лифт, нажимаю на третий этаж… оказываюсь в хирургии. По пути в отцовскую палату замечаю Лёшу с Ксенией. Но только картинка странная. Раньше они оба друг на друга кричали, ругались, она могла послать его ко всем чертям. А сейчас возмущается и машет руками брат, а она молча смотрит на него держа руки в карманах. Немного подхожу, чтобы понять, что вообще происходит, слышу часть разговора.
- Я хочу, чтобы вы продолжили вести отца. – говорит грубо, наседает эмоционально на неё, а она вся трясётся.
Он выдает длинный монолог о том, что она ДОЛЖНА что-то делать. Что врачи так не поступают с пациентами. Она просто молча смотрит… Его именно это и бесит. Так он её не уговорит. Нужно его остановить. Я подхожу к ним слыша конец его фразы:
- Какой вы тогда врач? – чеканит, выделяя последнее слово. Замечает моё присутствие рядом.
Поздно подошёл, не ожидал такого откровения от Ксении Олеговны. Её глаза наполняются слезами.
- Вы правы. – говорит убийственно спокойным голосом. – Я не могу сейчас называть себя врачом. А знаете почему? – по щеке скатывается слеза. – Потому что полностью отдавала себя любимой работе и при этом терпела неуважение. Выходя из операционной меня постоянно находили ВЫ. – голос начинает местами дрожать и срываться на крик. – Как у вас это получалось? – смотрю на офигевшего Лёху, он реально в ступоре. – После разговора с вами у меня постоянно было ощущение что на меня вылили ведро помоев и мусором сверху притрусили. Скажу честно, я видела разных пациентов и их родственников, но меня ещё НИ РАЗУ не обвиняли в непрофессионализме. Со мной НИКТО не позволял себе так общаться. Меня никогда не доводили до того состояния, в котором я нахожусь сейчас. Я физически не могу помочь ни одному из своих пациентов. – у неё катятся слёзы по щекам, но она их не стирает.