Проверяю индикаторы физического тела. Все в полнейшем порядке, только голод – едва заметный, впрочем, его я совсем не чувствую, а чокер все же распознает.
– Ты так долго спал, – слышу я незнакомый мужской голос.
Резко оборачиваюсь в сторону кухни. За столом сидит Айя и смеется надо мной. Щелкнув пальцем, она возвращает свой голос.
– Испугался?
– Едва ли.
– Но ты и правда долго спал. Неужели в реальности никак не высыпаешься? – с неподдельным интересом спрашивает она.
– Как бы не так. Не хочу показаться грубым, но я не припомню, чтобы приглашал тебя сюда или желал видеть, – язвительно произношу я. Не то чтобы я намеренно хочу ее как-то обидеть, просто такая у меня манера общения. Не самая приятная.
Всего на секунду мне кажется, будто она и правда обиделась на меня. В комнате воцаряется тишина. И тишина эта не такая, какую ощущаешь в большом пространстве, где мало людей, а тишина давящая – неприятное и тяжелое безмолвие. Такую тишину я часто встречал в доме своей семьи. Так молчали мои родители, молчал мой старший брат, молчала его жена, так молчали пять моих бывших девушек, начиная со времен старших классов. Так звучит нелюбовь. Не ненависть или неприязнь. Именно нелюбовь. Здесь от всей серьезности происходящего воздух словно душит тебя.
Не говоря ни слова, я протягиваю руку к столу, открываю крышку от сигаретницы и вытаскиваю оттуда подобие длинной самокрутки с цветным фильтром. Затем включаю физический доступ, поставив таймер на три минуты, и, прикурив от тяжелой зажигалки, выдыхаю дым, а после кладу ногу на ногу, не сводя взгляда с девушки, сидящей напротив.
Глаза ее – холодные, бесчувственные, устремлены на искусственный солнечный свет, льющийся из окна.
– Так и будешь тут сидеть, – равнодушно говорю я.
– Ты мерзкий, – парирует она.
– Я просто сегодня не в духе. – Я устало потираю закрытые глаза, а затем швыряю остатки сигареты прямо на стол, мимо пепельницы. Через минуту они растворяются в пустоте. Еще один плюс «Элизиума» – весь мусор просто исчезает спустя считаные мгновения после появления.
– Я бы ушла. Но не могу, – вдруг произносит Айя.
– Что-то случилось? – Я снова смотрю на нее.
Она отрицательно качает головой. Глаза ее больше не выражают холода или безразличия. Скорее в них отражается странная и непонятная для меня печаль, беспомощность.
– Ты, наверное, уже слышала о смерти Джеро?
– Слышала.
– Что скажешь? – спрашиваю я таким тоном, будто показываю ей новый дизайн своей комнаты. Не знаю, отчего так выходит.
– Говорят, самоубийство. Ничего особенного. – Она пожимает плечами.
– Да так оно, в общем-то, и есть. Тебе подробности известны? Почему он мог это сделать?
– Я не знаю. С чего бы они были мне известны? – Она говорит так, словно никогда и не знала Джеро.
– Вы же вроде как дружили?
– Да. Точно. Мы с Джеро были друзьями. Но он ведь умер. Зачем его вспоминать? Я просто уже… – отвечает Айя, будто пытается что-то вспомнить, но никак не может.
– Уже успела стереть о нем воспоминания? – спрашиваю я, догадываясь, в чем дело.
– Как видишь… – виновато произносит она.
Некоторое время я молча смотрю на нее, а она смотрит на меня в ответ так, будто ждет подсказку. Я устало вздыхаю.
– Ладно. Проехали. – Я машу рукой в ее сторону и щелчком пальца меняю одежду на более закрытую. – Так что тебе от меня нужно?
– Не знаю. Я просто так пришла.
Мои губы кривятся в улыбке.
– Правда? Просто так?
– Да. Не думала ни о чем, просто захотелось к тебе зайти. – Она улыбается в ответ.
– Понятно, – задумчиво говорю я.
А потом она вдруг подходит, садится ко мне на колени и целует меня.
В этот момент тысячи мыслей ветром проносятся в моей голове.
Послание Джеро, потерянный взгляд его младшего брата, мои серые апартаменты в Нео-Сеуле, десяток неотвеченных сообщений по работе, истерики моей матери, антидепрессанты, которые раз в месяц приходят на почту, моя первая девушка, мой побег из дома, когда мне исполнилось семнадцать.
– Что ты сделала? – Я резко отталкиваю ее от себя, понимая, что все эти мысли и воспоминания не просто так возникли именно сейчас.
Айя молча растягивает губы в улыбке.
Поздравляем!
Вы нашли редкий элемент, который сделает вашу жизнь лучше.
11. She is so nic3[22]
Стоит сразу отметить, что любые проявления чувств в «Элизиуме» не считаются чем-то серьезным.