— Что это было? — спросил я. Неизвестно, кто из нас больше ошалел — я, или Бим.
— Не пойму, о чём вы говорите, молодой человек.
Голова девушки исчезла, я, вздохнув, принялся пылесосить ковровую дорожку, вытирать пепел со стола и планшета. Настроение было такое, что, не дай Бог, встретил бы сейчас свою новую соседку, обложил бы с ног до головы словами благодарности. У меня, как у бывшего военного, таких слов было предостаточно.
Раздался звонок в двери, передо мной предстало юное создание с яркими зелёными глазами и чёрными смоляными волосами. Я сразу же, вспомнив слова бабушек о возможной беде, с ними согласился. Двадцати пяти летнее создание с умопомрачительной фигурой, в халате нежно-розового цвета, который не доставал мадам…хм…он никуда ей не доставал, стояла улыбаясь, протягивая мне мою вилку.
— Привет. — ответила девушка. — Я, которая сверху…
— Предпочитаю я быть сверху. — ответил я перебивая, протягивая руку к вилке. — А если бы убили меня?
— Извините, оно само получается. Меня зовут Эльза.
— Юра. — буркнул я, закрывая двери. По-хамски, да, но как с такими по-другому? Убить вилкой — элементарно, а если бы кухонный нож с такой скоростью летел и в глаз попал? Беда…
___________________________
Включив телевизор, я начал просвещаться. Кто чем жил и дышал из известных политиков, кто кого убил-изнасиловал, где произошёл очередной теракт, сколько жертв, где произошло очередное землетрясение и чего нам всем ждать от проснувшегося вулкана Йеллоустоун. Астрологи мне сообщили, что сегодня вообще никуда не стоит выходить на улицу, ибо…
Под тихий и монотонный звук телевизора, мои глаза смежились, мне что-то начало сниться.
Я открыл глаза, на часах — три дня. По комнате кружил пепел и я, неосознанно, произнёс:
— Ну, лять! Не хочешь по-хорошему, будет мордобитие.
Я прошёл по лестничной площадке, поднялся по лестнице наверх, нажал на кнопку звонка квартиры номер тринадцать.
Соловьи пропели свою песню, щёлкнул замок двери, на пороге стояла…вылитая ведьма. Седые всклокоченные волосы, свисающие вниз лохмами, лицо, похожее на сморщенный картофель, в зубах бабы-яги был мундштук с нещадно чадящей сигаретой. Давно выцветший халат, не пойми какой расцветки, на ногах тапочки-собачки.
— Мне нужна ваша дочь, внучка, правнучка Эльза. — гаркнул я. Многоголосое эхо подхватило мои слова, разбивая их о стены подъезда.
— Was brauchen Sie? — спросила женщина, выдохнув мне в лицо облако сизого табачного дыма.
— Что я хочу? Мне нужна Эльза! — сказал я. Мой немецкий язык был на три с плюсом, поэтому уловить смысл сказанного я всё-таки сумел.
— Elsa ist gestorben und sie kann nicht gestrt werden. - печальным голосом произнесла женщина, гася сигарету о коробку двери.
— Как это она умерла, как это её нельзя тревожить? — спросил я, делая шаг назад.
— Такое бывает, молодой человек. — произнесла женщина на чисто русском языке, вставляя в мундштук очередную сигарету. — Зайдите, сами посмотрите, да и долг памяти отдадите, соседи же, как никак. Она вас, кстати, в завещание вписала. Заходите.
Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. Я сделал шаг вовнутрь, мои ноги сами меня несли вперёд. Двери с грохотом закрылись, стало темно и жутко. Когда глаза привыкли к темноте, я посмотрел по сторонами.
Огромная пещера, низкий свод, стены из необработанного дикого камня, с потолка капала вода, собираясь на площадке в лужу. Вниз вели каменные ступени, где-то далеко был виден свет чадящего факела.
Я оглянулся назад, сердце отчаянно забилось в груди: за моей спиной стояла сама Смерть. Длинное кружевное платье до пола, чёрная шляпка, вуаль, которую Смерть сейчас приоткрыла, показывая мне свой звериный оскал гнилых зубов, вместо глаз я увидел пустые глазницы, в которых клубилась сама Тьма, Мрак. И во рту — неизменный мундштук с тлеющей сигаретой.
— Чего стал? Иди прощайся с невестой, убивец! — произнесло мерзкое создание, до меня донёсся запах из её рта — запах разложения и тлена.
Я сделал шаг в сторону ступени, в спину последовал сильный удар, пол и ступени менялись местами чудовищно быстро. Ударившись о нижнюю каменную площадку головой, я затих.
Где-то далеко, на грани слышимости, раздавалось заунывное пение церковного хора, Святой отец скороговоркой произносил слова очередного псалма, в них я совершенно не разбираюсь. Меня подхватили под руки, не знаю кто, поставили на ноги. Пещера, на стене висит оружие, гобелены, в очаге пылает огонь. К потолку, на цепях, подвешен прозрачный гроб, в нём, скрестив руки на груди, лежит, совершенно обнажённая, соседка Эльза.