— Меня ждёшь? — проворковала она Шаламову и без всякого стеснения обняла его за талию, ловко просунув руки под куртку. — Брр, ну и дубак!
Я почувствовала себя по-дурацки. Вовсе не со мной, оказывается, он хотел заговорить и вовсе не на меня глядел, а на свою подружку Шестакову, которая шла за мной следом. Хорошо хоть я по привычке скроила «каменное» лицо, а то бы конфуз случился.
Я прошла в гардероб сдать куртку и столкнулась с Тимашевской. И таким она меня взглядом одарила, что если б я, допустим, ела, то непременно поперхнулась бы. Я аж опешила — откуда столько лютой ненависти? Нет, мне она и самой страшно не нравится, но это «не нравится» я таю глубоко в себе и ничем своих чувств не выражаю. Только на уровне мыслей, ну и может, в дневнике пару раз что-нибудь о ней черкнула. Да я на неё даже и не смотрю никогда! Вот, впервые случайно взглянула. И делить нам с ней нечего, разве только… И тут меня осенило: я прошла мимо 11 «В» и даже не обратила внимания, есть ли среди них Боря! Я об этом даже не подумала! Я о нём и не вспомнила!
Озадаченная, я поднялась в двадцать четвёртый кабинет, где у нас по расписанию должна быть биология. Светка Черникова уже сидела за партой, точнее полулежала, подперев щеку кулаком и сведя брови к переносице, отчего казалась задумчиво-недовольной, даже сердитой. На неё это так непохоже: Светка, сколько помню, сроду вовремя не приходила. Её рекорд — впорхнуть за пару секунд до звонка, а так — обычно подчаливала ко второму уроку. Ну и с таким лицом я её тоже ни разу не видела. Мрачные раздумья — совсем не её стиль.
Многие в классе думают, что Светка глуповата, мол, палец покажи, а ей уже смешно. Этакая смазливая безмозглая кукла. Во всяком случае, Алька именно так и говорила про неё. Но я точно знаю, что Светка не так проста, как кажется. Она по-своему очень мудра. Например, однажды мы ходили с ней в кино, и к нам привязались пацаны из второй школы. Личности совершенно неинтересные ни внешне, ни уж тем более по разговорам. А они жаждали пообщаться — пока провожали нас до дома, сыпали как из рога изобилия шутками уровня второго класса. Меня едва не передёргивало от каждой их фразы, а Светка заливалась смехом. В конце концов от тех пацанов мы отвязались, и я, глядя на неё косо, спросила:
— Тебе что, правда было так смешно?
В ответ она закатила глаза и протянула:
— Эм, я тебя умоляю! Ты вся такая умная, а простых вещей не понимаешь. Мужики любят весёлых, любят тех, с кем легко…
— Мужики? — усмехнулась я, повернувшись в ту сторону, куда ушли наши провожатые, тощие нескладные парни.
— Ну, пацаны, мужики, какая разница? Все они одинаковы. Все они любят, чтобы их слушали, глядя в рот, и смеялись над их шутками. И наоборот, не любят, когда женщина их умнее.
— А не плевать ли, что они там любят или не любят?
— Плевать, — согласилась Светка. — Только показывать это необязательно, если хочешь им понравиться. А у меня к тому же смех красивый.
— А зачем тебе этим-то нравится? — не понимала я.
— Потому что это приятно, — Светка в свою очередь тоже меня не понимала.
Тогда мы с ней так и остались каждый при своём и в полном недоумении друг от друга. Но этим летом я тоже нравилась мальчику, и теперь понимаю — это действительно приятно. Только вот смеяться по заказу над глупостями я всё равно не смогу. А то, что Светка может — говорит вовсе не о том, что она глупа, а о том, что она та ещё актриса. И ведь она права! Когда она смеялась — вокруг неё так и вились пацаны, в том числе и наши одноклассники, веселили её наперегонки. А теперь на неё, на такую кислую, никто даже и не смотрит.
— Что, не в настроении? — поинтересовалась я, плюхаясь на стул рядом с ней. Но Светка лишь поморщила нос, мол, да, всё так паршиво, что и говорить об этом не хочется. Допытываться я не стала, захочет — сама расскажет. Да к тому же на всякие такие откровения принято отвечать словами поддержки и утешения, а в этом я — полный ноль. Не потому что я такая чёрствая и не умею сочувствовать — не чёрствая и сочувствую, но выражать это естественно и находить нужные слова — не умею.