Светка, вообще, неплохо устроилась. Делать уроки со мной — двойная выгода. Всё, что можно списать — списывает вчистую, бездумно. Сегодня только ей не повезло — нам задали сочинение по пьесе Горького «На дне», задали неделю назад, завтра сдавать, а она даже не читала. А с нашей русичкой, Людмилой Николаевной, шутки плохи. Двойки она не ставит, но так прокатит перед всем классом, что рад не будешь. Даже наш остряк, Миша Шулейко, в сравнении с ней имеет бледный вид. Ну а Светке уже доводилось попадать Людмиле Николаевне на язык, так что она повздыхала-повздыхала и поплелась к себе домой, когда я наотрез отказалась помогать ей с сочинением.
Но на следующий день снова заявилась.
— Светка, ты не вовремя, — брякнула я с порога, потому что и моей самурайской выдержке пришёл конец. — Мама велела в гостиной убраться…
— Да ты убирайся, убирайся, — не смутилась Светка. — Я не помешаю, посижу у тебя в комнате, домашку поделаю, ты на меня внимания не обращай. Я состроила недовольную мину, но посторонилась. А что поделать? Не грудью же проём заслонять. Светка прошмыгнула ко мне, а я взяла ведро с мыльной водой, тряпку и потопала в гостиную.
А часа через полтора, как освободилась, зашла в свою комнату и застала такую картину: Светка припала ухом к стене и стоит не дышит. Жаль, нет фотоаппарата, такой кадр пропал! Меня прямо смех разобрал, а она палец к губам прижимает, мол, мешаю подслушивать. Я ушла на кухню, раз мешаю, приготовила себе бутерброд, а ей принципиально предлагать не стала. Минут через десять Светка влетела вся взбудораженная:
— Пойдём сегодня вечером в «Прометей» на дискотеку! Эдик туда идёт! Сама только что слышала!
— Света, ты с дуба рухнула? Ты забыла, кто мой отец? Он мне потом такую дискотеку устроит, и тебе тоже за то, что совращаешь меня.
— Ой да ладно, — хихикнула Светка, но уговаривать перестала, а позвонила Куклиной. Та, что неудивительно, сразу согласилась.
— И что вы будете делать, — хмыкнула я, — караулить Шаламова у входа?
— Зачем у входа? — улыбнулась Светка. — Я его на медляк приглашу.
— А если Куклина тоже пригласит? Как потом его делить будете?
— Я тебя умоляю! — Светка закатила глаза, потом взглянула на меня хитро, с прищуром, и вдруг выдала: — Это даже хорошо, что пойдёшь не ты, а Куклина.
— Я тебя умоляю! — передразнила я Светку. — Он не в моём вкусе. Она недоверчиво уставилась.
— Да ну? Хочешь сказать, что он тебе вообще-вообще не нравится? Даже чисто внешне? Ни за что не поверю!
Тут я, конечно, приврала. Я же не слепая, я вижу, что парень и в самом деле смазливый, даже очень. Но, во-первых, внешность не самое главное, во-вторых, не хочу я быть одной из этих кумушек, что визжат от восторга, глядя на него, ну а третье — это Боря. Может, он и не так красив, как новенький, но я люблю его. Люблю. И я не Светка, которая, увидев Шаламова, тотчас забыла своего Деника. В этом я похожа на Альку.
— Ну ладно, чао, Эм, мне ещё собираться надо, — Светка чмокнула меня в щёку и полетела к себе. А я даже слегка позавидовала Светкиному бесстрашию. Всё у неё запросто получается — захотела пригласить понравившегося парня на танец и пригласит, и не будет терзаться, как я: кто и что подумает, достойно — не достойно, откажет — не откажет. В итоге, я вздыхаю в одиночестве, а она… а ей вон весело. И с Шаламовым этим у неё наверняка всё выйдет, как задумала.
Вообще-то, это было бы неплохо со всех сторон. От меня бы отстали его воздыхательницы, в том числе и сама Светка. И главное — если у них всё сложится, то он наверняка познакомит её со своими друзьями, то есть одноклассниками, а именно — с Борей. Это было бы здорово! Вряд ли, конечно, я рискну попросить её свести нас с Борей, но она сможет про него что-нибудь интересненькое узнать и вообще держать меня в курсе. А может, и рискну!
Чёрт, ну почему я не как Светка! Что мне мешало подойти к Боре на школьной дискотеке и пригласить на танец? С другой стороны — а ему что мешало? Может, я ему просто не нравлюсь. Как мама вчера сказала — безответная любовь.
Настроение резко испортилось. Наплевала на «Мать» Горького — меня Людмила Николаевна всё равно не станет высмеивать, — и взяла «Жизнь взаймы» Ремарка, потому что захотелось романтики, не сладенькой сказки, а надрыва, болезненных чувств, безысходности. Хотелось читать о любви, не той, что со счастливым концом, где все женятся, обзаводятся детишками, затем внуками и умирают в один день в глубокой старости, а о любви невозможной, обречённой. Так что история любви умирающей от туберкулёза женщины и гонщика, у которого, по сути, вся жизнь — сплошной риск и игра со смертью, — именно то, чего требовала моя душа. И читала запоем. Единственное — диалоги показались слегка пафосными. Сплошь глубокомысленные изречения, а ведь герои не философы, не мудрые старцы, а обычные молодые люди. Но книга всё равно задела за живое. Мама говорит, что переходному возрасту свойственно видеть в трагедиях особое очарование. Сказала, что стану постарше и полюблю хэппи-энды. Ну, поживём — увидим.