Патриция жила отдельно, разъехавшись со своим мужем, молодым лордом-педерастом, белокурым и прекрасно воспитанным, который носил только шелковые рубашки с жабо, что доставляло ему немало неприятностей, когда он приставал к грузчикам на набережных Темзы. Иногда Патриция возвращалась на лоно природы, в фамильное гнездо Суррей - замок со ста пятьюдесятью комнатами, окруженный парком в триста гектаров. Когда она была особенно хорошо настроена, то привозила своему супругу какую-нибудь молодую жертву. А тот, даже порядком набравшись бренди, никогда не отвергал подобного рода подарки. Патриция Хайсмит была репортером в газете "Дейли мейл" в Биафре, затем бросилась исследовать джунгли вдоль Амазонки и наконец, как все, благоразумно увлеклась сафари в Кении. Она таскала по всему миру свою сумку "Вюиттон", предлагая себя мужчинам, которые ей приглянулись, и стараясь избавиться от одолевающей ее скуки. Редко проходила неделя, чтобы она не занималась любовью, будучи уверенной, что регулярная половая жизнь позволяет сохранить хорошую кожу.
Малко протянул ей пустой бокал. Патриция поднялась на три ступеньки, чтобы быть с ним на одном уровне. Он наклонился, она приблизила лицо и легко поцеловала его, положив свою длинную, тонкую руку на его затылок. Ее губы были теплыми и душистыми. Но она тотчас же отступила, насмешливо улыбаясь.
- Здесь, при твоей тигрице, это будет нелегко.
Патриция намекала на княгиню Александру, чья ревность была общеизвестна. Она вздохнула.
- Я тебя почти не видела с тех пор, как приехала. Ты едва спустился со своего насеста, чтобы поздороваться со мной.
Патриция приехала в Лицен два часа назад. Кризантем, дворецкий Малко, ездил встречать ее в аэропорт Вены в хозяйском "роллс-ройсе". Сам хозяин, занятый гостями и черепицей, не мог располагать собой, как ему этого хотелось. Он взял ее за кончики пальцев и поцеловал их.
- Как у тебя дела с Джиддой?
Патриция состроила веселую гримасу.
- Для меня хорошо, для него - нет. Он бегал за мной по всему "Немирану". Мне казалось, что я куртизанка, захваченная в плен берберскими пиратами в прошлом веке. Забавно. Какой фантастический корабль! Он ограбил целый музей, чтобы обставить его...
Малко посмотрел на нее со скептической улыбкой.
- Ты не отдалась ему?
Она вонзила ему в основание носа свои длинный красный ноготь, твердый, как кремень.
- Грубиян! Но ему это едва не удалось. Во время костюмированного бала, когда на мне почти ничего не было. Он зажал меня в какой-то каюте. Я так сильно ущипнула его, что у него до сих пор, наверное, остался след...
Малко не стал настаивать. Она ему не скажет правду. Патриция иногда была сама сдержанность. Но он был уверен, что могущество Нафуда Джидды не оставило ее равнодушной. Патриция Хайсмит была слишком искушенной, чтобы придавать большое значение внешности мужчины. Особенно если он обладал властью, богатством и таинственным ореолом, как Нафуд Джидда, один из самых крупных в мире торговцев оружием. Достойный преемник покойного Бэзила Захарова.
- Ты узнала что-нибудь интересное? - спросил Малко.
Она состроила гримасу.
- Ничего особенного. Мне бы надо было знать арабский. Был, однако, один любопытный случай. На Капри. Мы там пробыли два дня. Я лежала на верхней палубе, когда услышала под собой на юте голоса Нафуда Джидды и еще какого-то мужчины. Они говорили по-английски, но было слишком ветрено, поэтому я не могла ничего разобрать. Немного позже мне стало холодно, и я спустилась вниз. Они вес еще были там. Джидда, разумеется, встал и представил меня своему собеседнику. Некоему Джиму Ивенсу.
Она засмеялась, обнажив замечательные зубы, и продолжила:
- Поскольку я хорошо воспитана, я сказала: "Хелло, мистер Ивенс!" Он даже не поцеловал мне руку, а я вернулась в свою каюту.
- А дальше?
- Дальше! Этого Джима Ивенса на самом деле зовут Ричард Кросби! Техасский миллионер. Мне случалось несколько раз видеть его на балах.
- Я его очень мало знаю, - заметил Малко. - Два года назад мы с ним были на рождественском ужине у "Максима". Мы также встречались с ним на "Немиране", где он был со своей женой на каком-то празднике. Но на этот раз он, возможно, был с какой-нибудь красоткой.
Патриция надула губы.
- Возможно. Я сказала и нем Нафуду Джидде только вчера, когда прощалась с ним. Это был единственный момент, когда мы остались одни. Ему хотелось самому проводить меня в аэропорт Ниццы на своем вертолете. Прежде, чем расстаться, я ему сказала: "В следующий раз, когда Ричард Кросби захочет сохранить инкогнито, скажите ему, чтобы он наклеил себе усы..."
Внезапно лицо ее стало серьезным.
- Он даже не засмеялся. У него была такая же реакция, как когда я ему сообщила, что его яхта дала течь... Но поскольку объявили мои рейс, я не успела потребовать от него объяснений. Но тебе не кажется, что...
- Малко! Bist du hier?*
* Ты здесь? (нем.)
Хорошо поставленный, несколько излишне громкий, слегка напряженный голос заставил их обоих вздрогнуть. Появился шиньон, а затем и великолепные обнаженные плечи княгини Александры в атласном узком прямом платье с разрезом на правом боку почти до бедра. Тройная нитка жемчуга подчеркивала изящество ее шеи. Она одарила Малко и Патрицию величественной и ледяной улыбкой.
- Тебе следовало оставить твою подругу Патрицию заканчивать эту работу, а самому пойти заняться гостями, - любезно подсказала она.
Патриция уже спустилась по приставной лесенке с вызывающей улыбкой на губах. Она окинула молодую австрийскую княгиню долгим взглядом.
- Вы великолепны, Александра! Это платье вам удивительно идет. Не в нем ли вы были у Бестеги в прошлом году?
Глаза ее были наивны, как у новорожденного. Серые глаза Александры потемнели. Ее груди, казалось, вот-вот выскочат из декольте. Прошло не менее десяти секунд, прежде чем она овладела собой.
- Вы тоже очень хорошо выглядите, - сказала она. - Чудесно загорели. Ах, как я вам завидую, что вы можете принимать все эти приглашения...
Намек: настоящая светская дама не отправится на корабле с арабом, даже если он миллионер. Полностью побежденная, Патриция удалилась, крикнув Малко:
- Приходи скорее, мне хочется сыграть партию в триктрак...