«А как же я? Что насчёт моего покоя?!»
— Надеюсь, и ты его обретёшь… в Чертоге. Прямо как встарь.
У странницы защемило сердце — и ухнуло камнем, когда она, отринув сомнения, решила солгать, глядя верному Тьюди в глаза:
— Свет открыл мне, что нужно делать. Я иду за Марагдой.
И внутри всё оборвалось, когда миротворец покорно кивнул:
— Тогда я иду с тобой.
21
До рассвета оставалась пара часов, и Эмбер провела их в тревожном полузабытьи. Укоры совести и сожаления о содеянном переплетались с видениями, и голоса внутри звучали всё громче.
И тогда, незаметно переступив зыбкий порог яви и грёз, она увидела сон.
Чёрная фигура в длинном плаще и доспехах разрушителя вышла из густого тумана, держа в руке грозовой меч, фиолетовый клинок которого полыхал голодной яростью. Следом за ней сама собою плыла продолговатая серебристая капсула, в какие обычно помещают тела для транспортировки.
Выстроившись в ряд, группа миротворцев в светлых одеждах с сияющими белизной клинками встретила пришелицу враждебным молчанием.
И только один, разглядев содержимое капсулы через полупрозрачные стенки, рванул вперёд с горестным криком.
Разрушительница с красными горящими глазами не шелохнулась, когда он, метнув на неё полный ненависти взгляд, упал на колени перед скорбным грузом.
— Шила! Нет…
Смоляные волосы растрепались, в антрацитовых глазах стояли слёзы, когда миротворец, откинув крышку, склонился над смуглым телом в окровавленной белой чалме — и прижал его к груди.
Разрушительница обвела безразличным взором остальных и ледяным голосом молвила:
— Так будет с каждым, кто попытается войти в цитадель. С каждым, кто встанет у меня на пути.
Никто не проронил ни слова, лишь полубеззвучный шёпот убитого горем служителя Света тревожил зловещую тишину.
Неуловимым жестом она погасила клинок и спрятала под плащом.
Ни одна черта не дрогнула на каменном лице, когда один из миротворцев неожиданно последовал её примеру — и шагнул навстречу.
— Это весьма благородно… для разрушителя.
Его голос был ровным, а правильное лицо выражало удивительное спокойствие. Весь его облик: мягкие складки светлого сюрко, благородное мерцание серебристых доспехов, ровные пряди льняных волос, — пронизывало невозмутимое самообладание. Глубокие синие глаза взирали на противницу прямо и строго — но не враждебно.
Она сощурилась, процедила с прежним безразличием в голосе:
— Мы не звери.
— Да? А так и не скажешь, — ещё один служитель Света, темноволосый мальчишка с буйной шевелюрой, выступил вперёд и смерил разрушительницу дерзким взглядом.
— Не надо, Тьюди, — его старший товарищ сделал примирительный жест, не сводя с противницы синих глаз.
В них было нечто столь ясное и пронзительное, что она вздрогнула от пробежавшего холодка. Вся эта сцена изрядно затянулась и начинала действовать на нервы: странное чувство для той, кто давно отвыкла что-либо чувствовать.
Кроме дуновений потустороннего ветра — предвестников грядущих событий, порождений безошибочной интуиции, которая не подвела и сейчас.
Грозовой клинок вспыхнул в руке разрушительницы за миг до того, как обезумевший от горя миротворец кинулся на неё с мечом.
Лезвие взвизгнуло, рассыпая искры, удерживая яростный напор противника.
— Кадмар, нет! — синеглазый служитель Света схватил его за плечо. — Она пришла к нам с миром.
В одичало-чёрных глазах скользнула тень недоверия.
Не отводя клинка, миротворец медленно повернулся к соратнику и прошептал дрожащими губами:
— Ты в своём уме, Виг? Я убью её…
— Только не так, — тот покачал головой, осторожно вынимая меч из слабеющих рук товарища.
Не желая больше созерцать это жалкое зрелище, разрушительница шагнула назад — и растаяла в чёрной мгле.
Но сквозь пелену клубящегося тумана она продолжала видеть согбенную фигуру Кадмара, склонившегося над телом Шилы Сумарлиди, и синеглазого миротворца. Опустившись рядом с другом, он по-прежнему смотрел на неё — и тоже видел. Сквозь мглу и туман.
— Возвращайся, — прошептал Виг, и Эмбер очнулась.
Сырой холод пронизывал до костей, и только тепло нездешнего взгляда согревало прозябшую душу. Взгляда, в котором среди чёрных туманов Иссота ей впервые открылось величие Света.
22
Промозглый рассвет встретил ранних путников угрюмым молчанием. Эмбер куталась в плащ, потирала и согревала дыханием озябшие руки, провожая взглядом тонкие струйки пара.