Так рассуждают разрушители, подумалось ей — но и эта тревожная мысль расплылась на волнах успокаивающего джета, чей яд обманчивым теплом разливался по телу, не нарушая быстроты и координации движений.
— Идём на пристань? — спутник, кажется, ничего не заметил.
— Ага, — с беззаботной улыбкой бросила Эмбер и взяла его под руку.
Да, плавание будет интересным.
23
Головокружительное вращение фиолетового вихря за лобовым стеклом удивительно гармонировало с мерными волнами джета, что омывали разум и баюкали чувства. Не осталось сомнений и печалей, сожалений и беспокойств. Даже воспоминания об Иссоте померкли, выцвели — остались бесстрастным отчётом о событиях, будто протокольная запись в бортовом журнале.
«Число-месяц-год. Алессианское время — три часа пополудни. Миссия провалена, цель потеряна, напарник погиб. Курс прежний».
Вот она — безмятежность и беспечальность! И ещё — непоколебимая уверенность и безграничная решимость.
— Пойдём перекусим, беместа, — позвал Тьюди из пассажирского отсека, — я в часовне кое-какими припасами разжился. Ты удивишься…
— Не-а, — лениво бросила Эмбер, не потрудившись обернуться.
Она блаженно откинула спинку кресла и полулежала, заложив руки за голову и закинув ноги на приборную панель.
Но разум её, безоблачно-ясный, работал со сверхсветовой скоростью.
Проблема — приближение Бури. Решение — устранение источника. Нет, не Марагды: девчонка — только инструмент. Корень зла сокрыт в гроте Менауту. Значит, там и нужно искать ответы. Там всё и закончится, толком не начавшись.
Опасность? Пфф, плавали, знаем. Справились однажды — справимся и теперь.
Видение грядущего? Предчувствие непоправимого?
Ох, Эмбер, вспомни былое: будущее изменчиво, и некогда ты могла различать множество путей в его зыбком облике. Целые армии шли по следу твоих видений: сначала — одна, потом — другая…
Ты и только ты творишь собственное будущее. И будущее Вселенной заодно.
Внутренний голос — другой, праведный — надрываясь, кричал что-то о премудрости Света, о послушании и смирении, но странница почти не слышала его, упоённая возвышенной стройностью собственных рассуждений.
Итак, грот Менауту. Задворки Вселенной. Буквально.
Чтобы добраться туда, придётся миновать не одну заправку. И несколько старых баз разрушителей. Сейчас они держат курс на одну из них — главную, судя по грозному знаку Бури на карте. Даже если Марагда затаилась в другом месте, то свои передатчики она уж почти наверняка там установила.
А значит…
Эмбер захлопала в ладоши: она уже представляла, как назначает встречу с девчонкой и получает Вига в обмен на… что угодно. Губы скривились в хищной ухмылке: на этот раз Марагда живой не уйдёт. Перед глазами мелькнуло перекошенное от боли лицо противницы — и фиолетовая вспышка грозового клинка, безжалостно прерывающая её мольбы о пощаде.
Горький привкус во рту подсказал, что действие джета подходит к концу.
О Свет, о чём она только думала?!
Ладья в чудовищном кувырке со скрипом и грохотом выпала из чрева межзвёздного вихря в черноту космоса. Застигнутая врасплох странница вылетела из кресла и едва не врезалась в потолок.
Из пассажирского отсека послышался вскрик досады и звон посуды.
— Тьюди, прости! — жалобно протянула Эмбер, заползая обратно за штурвал.
Но руки дрожали, не решаясь дотронуться до него: казалось, одно движение — и приборная панель вместе с бортовым компьютером взорвётся, разнесёт стекло… и её утянет в безвоздушную бездну.
Она пребывала в такой растерянности, что с трудом соображала, где и зачем находится. А внутри чёрной дырой расползалась голодная пустота.
— Давненько мы не были на Лагдагаре! Может, я поведу? — верзила облокотился о спинку кресла, и странница подпрыгнула от неожиданности.
Волна непонятного липкого ужаса подкатила к горлу.
— Я же помню, ты с посадками не в ладах, — усмехнулся спутник.
Эмбер охотно закивала — зря, ой зря, ибо голова от этого пошла кругом, а перед глазами запрыгали тошнотворные огоньки.
— Ты какая-то слишком бледная, — Тьюди склонился над ней, — даже больше, чем обычно. Всё потому, что не ешь ничего. Говорю же, откармливать тебя надо…
Он заботливо отвёл спутницу в пассажирский отсек — ноги её отяжелели и едва волочились, — усадил в кресло, достал какую-то снедь и втиснул ложку в дрожащий кулак.
Покорно — машинально и жадно — она проглотила что-то густое, и только расползающееся внутри тепло привело её в чувство.