Два фиолетовых клинка вспыхнули в ослепительном зареве и пронзили грудь разрушителя одновременно.
Правитель Ашира упал на колени.
— Кто ты? Покажи своё лицо…
Незнакомец медленно снял чёрную маску, и его жуткий шёпот, сливаясь с последним вздохом Геместа, произнёс:
— Я — Доэтваль Бальдевейн.
Клинки погасли, спрятавшись в рукоять, и тело разрушителя рухнуло на пол. И тогда Доэтваль Бальдевейн повернулся к ней — к страннице, которая всё это время наблюдала со стороны, прикованная взглядом к смертельной схватке.
Перед глазами её стояла воплощённая Тьма.
Неутолимый голод. Всепожирающий огонь. Далёкие отсветы давно взорвавшихся звёзд — алые огни вместо зрачков, взирающие из непроглядного космического мрака.
Воплощённая Тьма с лицом Тьюди.
И Эмбер очнулась.
Но кошмар обернулся явью: она стояла на палубе «Ниргленахта», окружённая аширскими разрушителями в тёмных доспехах, и высокая фигура в чёрном плаще и чёрной маске неумолимо приближалась к ней.
— Для всех я — Ригор Гемест, — раздался вкрадчивый голос, глухой из-за шлема, — но не для тебя, Эмбер Глоу. Мы слишком давно и хорошо знаем друг друга, чтобы играть в прятки… как Себ Ревье и Льезан Итрево.
И Тьюди — вернее, тот, кто носил его обличье — показал лицо.
— Теперь твоя очередь, беместа.
Голос Доэтваля звучал как в том сне — в кошмаре: знакомый, спокойный, глубокий голос давнего друга. Того мальчика, чью жизнь она искалечила, пытаясь спасти…
— Вспомни, кем ты была до того, как стала носить все эти чужие имена. Ты думаешь, тёмные джеты захватили мой разум, как это некогда случилось с твоим наставником?
Эмбер ужаснулась от мысли, что Доэтваль прочитал — или угадал? — то, чего она действительно боялась.
— Но разве ты не помнишь, как мы с ним сражались? И как ты встала на мою сторону?
Странница поняла, что он говорил не о Воргелле Торре. О ком-то другом, куда более древнем и зловещем. Она отчаянно замотала головой:
— Клянусь, я ничего этого не помню, для меня это звучит как дикая сказка, как сон, как бред!
— Вспоминай! — голос Доэтваля стал чужим и холодным, он подступил к страннице вплотную, навис над ней, так что она вся сжалась.
Она закрыла глаза и медленно погрузилась в тени видений — былого, несбывшегося, — которые в её разуме непостижимым образом сливались с тьмой грота Менауту.
72
— Вселенная — холодное, тёмное место, — сказал однажды Чамбер Лоттос, стоя на командном мостике гигантского корабля-академии, заложив руки за спину и глядя в непроглядный космический мрак за иллюминатором.
Он чем-то напоминал Бево Беато — и был его полной противоположностью.
— Нет, ибо Свет — это начало и конец всего, — выдохнула Себ Ревье, сжимая в руках светящийся белый меч. Её светлые волосы растрепались, прилипли ко взмокшему лбу. — И когда Он придёт, Тьма просто исчезнет, а вместе с ней исчезнет и то, что она породила…
Кем были эти люди для неё? Откуда странница их знала? И почему сквозь бездну времён пронесла в своей обветшавшей памяти их имена?
Доэтваль Бальдевейн был древним воином, легендарным миротворцем и разрушителем в одном лице, героем и еретиком. Он стал служителем Света, когда мир стоял на пороге войны. В те времена в сердцах его мятежных собратьев, покинувших Чертог, начали прорастать семена зла.
Погрязшие в порочном своеволии, одержимые страстями, они — некогда кроткие и послушливые дети — сделались отравой для множества душ, и в мерных волнах житейского моря начали появляться предштормовые барашки. Странствуя по звёздным системам, они вместо покоя и беспечальности несли людям горе и боль. Они заставляли всех страдать и мучать других!
Наделённые дарами от Света: сверхъестественным чутьём и могуществом мысли, способной двигать горы, — отступники обращали их в орудия Тьмы, подчиняя мир своей развращённой воле.
Они грозили обратить Вселенную в хаос, и Доэтваль, ревнитель чистоты и порядка, поклялся сделать всё, чтобы этого не допустить.
В Чертоге, где ещё не было ни Хранителей, ни бемест — все были равны, — их братья и сёстры надеялись, что отступники образумятся и покаются, увидев плоды своих дел — тление и смерть, — но они не покаялись.
И Доэтваль понял, что не сможет ужиться с ними в этом мире.
Чертог не хотел войны — но Доэтваль не видел иного пути.
И тогда он первым из миротворцев взял в руки меч.
Вместе со своими сторонниками от преследовал странников Тьмы, защищая невинных от их дерзкого своевольного перекраивания миропорядка, и народ воспевал его храбрость и благочестие. Он обнаружил, что следы мятежников ведут в грот Менауту, где, как говорилось в сокрытых свитках Чертога, затаилась Тьма из пространства между мирами. И где потерпел крушение корабль древних межзвёздных путников из иного мира.