— Кроме того, — сказала она, немного сбавляя тон, — просто жалко! Они в результате ничего не добьются. Это лишь иллюзия, что дело уже завершено. После того как наш агент покинул фирму «Спектр», никаких шансов у следствия практически не осталось.
— Значит, у них никаких шансов? — спросил бесцветным голосом человек, сидящий за большим дубовым столом, и на Марину посмотрели не мигая жесткие серые глаза. — Ну что ж! Большая партия транзита нам не повредит. В конце концов, на разработку этого дела мы имеем такие же права, как и прокуратура. Почему же лавры должны доставаться им? Но услуга за услугу. — Холеная рука отодвинула бесшумно ящик стола и извлекла тонкую серую папку без маркировок. — Я помогу вам с делом «Спектра», а вы, Марина Владиславовна, возьмете на себя этого человека. — Холеная рука протянула Марине папку. — Уж не знаю, по какой причине они выбрали именно вас, но, честное слово, это не моя инициатива.
Марина взяла папку и раскрыла.
— Интерпол? — удивленно спросила она. — Чего они от нас хотят?
— Существует международный договор о содействии! — вздохнул генерал, глаза его из сонных и мутных как-то моментально сделались неприятно острыми, стальными. — Вся информация в этой папке. Другой у меня нет. Официальный запрос поступил на ваше имя, формулировка расплывчатая. Собственно говоря, если бы вы не пришли, я был бы вынужден вызвать вас.
— А какая формулировка?
— Человек, присланный для контакта с вами, занимается крупными транзитными партиями наркотиков, так же как и вы. По-моему, это логично.
Когда Марина поднялась из кресла и уже повернулась, щелкнув каблучками своих туфель, генерал сказал жестко:
— Я надеюсь, вы будете информировать меня о ходе дела.
— Письменно? — спросила Марина.
— Нет, вы будете информировать меня строго конфиденциально.
3
В серой папке, которую Марина унесла с собой, был только официальный запрос на привлечение сотрудника к совместной работе, отпечатанный на двух языках фирменный формуляр. И в русском, и в английском вариантах в графе: «Контактный сотрудник ФСК» было проставлено ее имя.
Предполагалось связаться с бельгийским посольством. Марина Владиславовна долго ждала у телефона, пока с той стороны провода в бельгийском посольстве переговаривались, потом телефонистка сказала: «Я вас соединяю», и в трубке послышался мягкий баритон с сильным акцентом.
— Добрый день, Марина Владиславовна, — с явным усилием сказал баритон. — Моя зовут Гельмут Штумпе, я младший секретарь посольства.
— Добрый день. Вы можете говорить по-английски или по-французски, — предложила Марина.
— Спасибо. — Баритон охотно перешел на французский, и французский его оказался с ужасающим акцентом. — У меня для вас есть маленькое конфиденциальное поручение. Я должен вам сейчас продиктовать телефон для связи. Включаю кодирующее устройство.
— Сейчас! — Марина вложила трубку в пазы транскодера и сняла другую трубку. — Можете говорить. Я включила.
— Очень хорошо… Вы должны записать телефон. Это здесь, в Москве. Агента зовут Петр Петрович.
— А фамилия у него есть какая-нибудь, у этого человека? — с явным раздражением спросила Марина на чистейшем французском языке.
— Вам не нужна фамилия. Только имя. Петр Петрович. У меня все для вас. Возьмите карандаш и запишите телефон. Вам нужно связаться с ним в течение этой недели в любой день с тринадцати до четырнадцати часов.
Повесив трубку, Марина посмотрела на часы, было двадцать минут второго. Не раздумывая, она набрала номер.
— Я вас слушаю, — сказал голос без всякого акцента.
— Петр Петрович? — спросила Марина.
— Да, он самый, — весело отозвалась трубка. — С кем имею честь?
— Меня зовут Марина Владиславовна, мне ваш телефон дал один общий знакомый…
— Понял, понял! — перебил веселый голос. — Нам с вами нужно встретиться.
— Когда?
— Да уж чем раньше, тем лучше. Сегодня вы как, Марина Владиславовна?
— Часа в четыре устроит?
— Вполне!
— Где мы встретимся? В конторе?
— Упаси Боже! Давайте где-нибудь в городе.
«Поеду в больницу. Если я сейчас выйду, — соображала Марина, — минут через пятнадцать буду на Пироговке. Нужно договориться о встрече где-нибудь рядом. — Сердце ее болезненно стукнуло. — Что я ему скажу?.. Господи, как я хочу увидеть его!»