«Наверное, эта слежка также связана с Чухонцевым, — подумала она. — Другого объяснения нет. Хорошенькое наследство оставил мне Максим Афанасьевич!»
6
За стеклом площадь постепенно заволакивало снегом. Было так сухо и так ярко, что первый ноябрьский снег вовсе не казался снегом, будто прочертили в воздухе белые трассы невидимые снайперы. Шорох и звон по стеклу.
— Смотрите, снег? — прихлебывая из толстостенного стакана глинтвейн, сказала Марина.
— Больше похоже на ветер с камнями! У нас мало времени. — Петр Петрович неторопливо подносил к губам стакан с парящей янтарно-красной жидкостью. — А мне нужно довольно много вам рассказать.
— Может быть, не нужно много?
— Это мой принцип, — сказал Петр Петрович. — Если мы будем работать вместе, у вас должна всегда оставаться максимальная возможность маневра. Не имея информации, вы ее лишены.
— Хорошо! — сказала Марина, она наблюдала за площадью. Но пикап так и стоял на месте. Водитель сидел в кабине. — Я вас слушаю!
— Уже несколько лет Интерпол разрабатывает дело о компьютерных махинациях. Мы обнаружили в общей сети странный программный продукт.
— Вирусы?
— На вирусы это не похоже. По крайней мере, новый продукт, запущенный в сеть, никак не воздействовал на остальные программы, в общем, он ничего не разрушал. Проследив источник, мы вышли на Москву. И только после этого обнаружили так называемую программу «Эмблема печали». Вам это знакомо. Мы обнаружили ее еще до того, как программа была запущена. Чтобы проследить ее, была куплена брошь, и за час до назначенного включения мы запустили программу. Таким образом мы легко установили источник. Собственно, ваш покойный шеф поступил точно так же, за что и поплатился жизнью. — Марина кивнула, и он продолжал: — Теперь запущена следующая программа. При помощи компьютерной имитации голосов и привлечения максимальной базы информации эта программа в автоматическом режиме стравливает бандитские группы, и те послушно истребляют друг друга.
— Неплохо, — сказала Марина.
— Наоборот, очень плохо. Наша контора уже давно разработала аналогичный программный продукт, подогнано и настроено специальное оборудование. Но то, что хотели сделать мы, стоило миллионы долларов из карманов налогоплательщиков, потребовало более двух лет упорного труда лучших специалистов и должно было работать в течение десятков лет. Программа, запущенная московским студентом, фактически перечеркнула наш проект.
— «Желтая крыша»?
— Да. — Петр Петрович повернул голову и тоже посмотрел через площадь. — Я думаю, этот пикапчик по вашу душу, — сказал он задумчиво. — Я думаю, бандитов интересует наследство вашего шефа, так же как и Интерпол.
— Нет никакого наследства, — сказала Марина. — И кстати, почему вы думаете, что они следят именно за мной?
— Это просто. Вы только что посетили изолятор. В изоляторе кроме вашего возлюбленного бандита лежит еще один человек, некто по кличке Хариф. Этот Хариф задержан по обвинению в организации ряда преднамеренных убийств и испытывает панический страх. Он поставил охрану, и он очень хочет знать то, что знал Максим Афанасьевич. Я думаю, они попытаются просто захватить вас и выдавить под пытками все, что вам известно.
— Захватить меня? — Губы Марины сложились в иронической улыбке. — Вы думаете, это так просто?
— Да, думаю, это им будет несложно. Ваше начальство вами не слишком дорожит.
Марина холодно посмотрела на него.
— Если позволите, я продолжу, — сказал Петр Петрович. — Обнаружив источник программ и производителя, мы, казалось бы, можем просто избавиться от него.
— А действительно, почему бы вам…
— Потому что задача значительно шире. На данный момент русская преступность, как чума, распространившись по всему миру, приняла уже такие формы, что ни один локальный укол не может изменить ситуацию. И если до сих пор мы знали, скажем грубо, только две волны: классический русский бандитизм и «новых русских», выросших на дрожжах перестройки и беспредела, потерявших всякие представления о морали, то здесь возникло нечто третье. И эта третья сила, на наш взгляд, куда более опасна.
— Что же может быть третье? Что за такая третья сила?
— Бандиты в конце концов обогащаются, и в третьем-четвертом поколении они уже добропорядочные граждане, сами пишущие законы, — продолжал Петр Петрович. — В конце концов, так строилась американская демократия. Но здесь другое. Молодые ученые. Обнаружилась мощная студенческая организация, в основном опирающаяся на новейшие достижения и технологии. Талантливые, скажу вам, ребята, и чего они хотят, непонятно. Нам нужна вся организация.