Внутри клиники, в нижнем холле, оставался еще один из людей Харифа. Только несколько минут назад он сообщил по телефону о появлении Марины и, устроившись в кресле для посетителей, просто читал газету. Реакция его на выстрелы была моментальной. Не успели китайцы пробежать и десяти метров, отделяющих их автобус от стеклянных дверей клиники, а хромой уже стоял за колонной. Он нажал кнопку лифта, желая подняться наверх, но желтый квадратик завис на уровне седьмого этажа, и было понятно, кабина просто не успеет опуститься.
— Всем лечь на полу! — приказал, распахивая стеклянные двери, китаец в черной маске, полностью закрывающей лицо. — Никакого вреда не случится… Всем лечь!
Автомат в его руках приподнялся, и очередь хлестнула по потолку. Находящиеся в холле посетители и больные, спустившиеся вниз купить газету, как гнилые груши, посыпались на пол. Хромой глянул на щиток. Лифт медленно опускался, желтый квадратик маячил между третьим и четвертым этажами. Повернувшись, он прицелился и выстрелил. Он бил строго в шею. Под плащом на китайце, вероятнее всего, был бронежилет. Китаец упал. Автомат запрыгал по кафельному полу.
— Господи! — истошно крикнула какая-то немолодая женщина. — Господи! Господи, что же это!
От грохота заложило уши. Свинец, рванувшийся сразу из трех автоматов, рикошетил от стен и колонн. Но хромого боевика не задела ни одна пуля. Осторожно выставив ствол, он, на этот раз не имея возможности как следует прицелиться, выстрелил в голову ближайшего из нападавших. Пуля разорвала маску. Отброшенный китаец стукнулся головой о стену.
Лифт остановился. С шорохом распахнулись автоматические двери. Хромой вытянул гранату. Он всегда носил ее с собой, с самого Афганистана не расставался. Эта граната, когда-то снятая им с тела убитого товарища, служила талисманом. Выдернул чеку и, не заботясь о том, что кроме боевиков могут пострадать и другие люди, бросил ее в сторону стеклянных дверей.
Осколками гранаты сильно посекло трех женщин, лежащих на полу. Одного китайца оглушило взрывной волной, и он, покачнувшись, мягко упал в кресло. Пространство большого холла заволокло дымом. Хромой одним прыжком вскочил в лифт и ударил пальцем по кнопке четвертого этажа. Двери сомкнулись. Загудел под полом кабины мотор. Но выпущенная с близкого расстояния автоматная очередь пробила пластмассовые двери. Хромой прижался боком к стене, это помогло лишь частично. Одна пуля задела левое колено, другая содрала кожу на голове.
Когда кабина остановилась на четвертом этаже, хромой посмотрел. Пуля, скользнувшая по голове, ушла в стенку лифта. В стенке была дыра, и из дыры торчали его собственные окровавленные волосы.
Он опередил нападавших, наверное, секунд на тридцать. Три остальных лифта уже загрузились и поднимались, когда хромой, припадая на искалеченную во второй раз ногу, выполз в холл. Ему понадобилось всего десять секунд, чтобы разбить рукояткой пистолета щиток и замкнуть провода. Желтый квадратик над дверями погас. Лифты остановились между этажами.
Моторы замерли, и в наступившей тишине отчетливо было слышно, как ругаются по-китайски где-то внизу запертые в шахте боевики.
7
Дежурный милиционер, сидящий на входе в тюремный бокс, лихорадочно крутил телефонный диск. Но связи не было. Только длинный настырный гудок в трубке выедал ушную раковину. Милиционер вытер пот — он никогда еще не был в подобных переделках — и хотел взяться за телефон снова, но замер. Он увидел человека с окровавленным лицом, медленно приближающегося к нему по коридору. Человек сильно подволакивал ногу, и за ним на линолеуме оставался неприятный след. В руке этот человек держал пистолет.
— Я ничего не сделал! — без всякой просьбы поднимая руки, сказал молодой милиционер. — Я не виноват!
— Где Хариф? — спросил хромой.
— Там! Но вас не пропустят, нельзя!..
— Ты чего замер? — спросил хромой. — Звони давай, вызывай наряд! Лучше пусть нас менты возьмут, чем китайцы перестреляют!
— А что, действительно? — снова хватаясь за телефон, спросил милиционер. — Действительно, китайцы тут?
— Тут!
Хромой направил ствол своего пистолета в грудь одного из охранников, в это мгновение выросших напротив него.
— Не надо, ребята, в меня стрелять, — сказал он хрипло. — Будем считать, что я добровольно сдаюсь! Там, — он повел стволом в сторону коридора, — штук тридцать наемников. Они хотят убить Харифа. И вас тоже за компанию перестреляют… — Он не скрыл улыбки. — Так что я, пожалуй, сдаюсь!