— Куда? — поинтересовался тот, не открывая глаз. И тут же шумно перевалился на другой бок, закрывая ухо фиолетовой ладонью. — Замерз я! — прошипел он в мокрую подушку. — Сам наливай, я отдохнуть хочу…
— Наливай! — очень-очень тихо вздохнул один из голых.
Абдулла взял бутылку и высосал один глоток. Закусил с хрустом. Показал бутылку Коше:
— Ты как?
— Оставь! — махнул рукой Коша. — Пошли, дальше посмотрим.
После криков и возни в вагоне стало почти тихо. Только звонко громыхали на стыках колеса.
Приложив ухо к двери своего купе, Алексей напряженно прислушивался. Бородач хотел что-то сказать, но Алексей знаком остановил его.
— Что там? — после продолжительной паузы все-таки спросила шепотом Лида.
— Кажется, они вошли туда. В то купе, где спрятан пакет.
— Ну?
— По-моему, не нашли. Точно, не нашли ничего. Двинули дальше.
— Плохо! — сказал бородач.
— Почему же плохо? — удивилась Лида.
— Если б нашли, отвязались бы от остальных! — сказал бородач. Он опять перебирал струны своей гитары. — Честное слово, братцы, надоела мне вся эта петрушка.
— Если они не нашли, значит, это должны сделать мы! — сказал Алексей.
— И как ты себе это представляешь? Как ты в коридор выйдешь? Сразу пристрелят!
Бородач скованно улыбнулся и хотел уже с силой ударить по струнам, но Алексей перехватил его руку:
— Погоди, не сейчас. Попозже. Ты их отвлечешь, а я попробую выйти!
— И как же я их отвлекать буду? — спросил бородач, ему явно надоело бояться, и он смотрел на Алексея даже с любопытством.
— Какую-нибудь блатную песенку погромче нужно! Они все укуренные, точно среагируют.
Бородач отрицательно качнул головой.
— Какую блатную-то?
— Да все, что в голову придет. Только нужно распахнуть дверь и как можно громче… В полный голос.
— В полный голос — это сколько угодно, я люблю громко спеть, для благодарной публики. Но только что петь? Какой у нас будет репертуар?
Алексей снова прикладывал ухо к двери.
— Да я же говорю, все равно… Ну, не знаю. Высоцкого… Окуджаву! Все равно!
— Когда начало концерта? — спросил бородач.
— Я скажу! — Алексей очень осторожно надавил на ручку, чуть-чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор. — По крайней мере не сейчас!
6
Коша стоял посреди коридора, когда дверь со стороны рабочего тамбура распахнулась и появился Мирный, из-за спины Мирного высовывалась ухмыляющаяся физиономия лысого.
Прежде чем приступить к обыскам, Мирный счел необходимым проверить, хорошо ли заперты переходные тамбуры, и провозился с замком довольно долго. Откинув ковровую дорожку, он дернул за кольцо и распахнул находящийся под вагоном ящик для белья. О существовании такого ящика мало кому известно, но у Мирного был некоторый опыт. В подобный ящик прекрасно помещался живой человек, также при необходимости в него можно было спрятать до четырех трупов. Ящик был совершенно пуст, но чтобы убедиться в этом, Мирный опустился на колени и сунул вниз голову, посветил зажженной спичкой. Поднялся, отряхнул ладони, выматерился.
В коридоре как-то слишком одинаково, каждая возле своего окна, стояли две девицы. Одна совершенно голая, другая в разорванном халате. Обе спинами. Обе спины дрожали. Это не могло не насмешить.
Зачем-то поскоблив ногтем римское золотое «два», нарисованное на двери купе, лысый приложил палец к губам, предлагая Мирному, прежде чем войти, сначала послушать. Действительно, за дверью раздавались довольно громкие голоса.
— …И поэтому глупо, глупо. Мы прямо как маленькие дети, честное слово, спрятались под одеяло и ушки заткнули… — слышался молодой мужской голос с резким украинским акцентом. — Ясно же. Ясно, нельзя так…
— А по мне, вполне можно и так, — отозвался другой молодой голос, уже почти без акцента. — Мне бы домой целым доехать. Чтобы руки и ноги в комплекте и в шкуре чтобы дырки не свистели. А на остальное мне, прости, насрать! Понял? И ты меня не стыди, не надо.
— Ну-у! — развеселым голосом гаркнул лысый, распахивая дверь. — Ты смотри, Мирный, да это же свои ребята, наши мужики. Мать твою, в комплекте!..
За мокрым стеклом купе проносились какие-то домики, мелькнула большая телескопическая антенна, зеленая треугольная кровля. Сырой воздух, струей прорываясь в узкую щель между рамами, дергал занавесь.