— А так… Для кайфа!
— Ну, ты наглый! — протянул удивленно Мирный.
— Не знаю, я про себя так раньше не думал.
В вагоне было довольно тихо, было слышно, как прошел мимо двери сумасшедший проводник, и вдруг поезд качнуло. Вероятно, поздно среагировав на светофор, машинист начал экстренное торможение.
От толчка Мирный не удержался на ногах и повалился на полку прямо в объятия Алексея. Громко прозвенел гудок. Мирный даже не почувствовал, как худенькие пальцы отвели матросскую робу и взялись за рукоятку оружия.
Поезд не остановился. Теперь он снова разгонялся. Вероятно, опять горел зеленый на светофоре.
Пистолет тяжело подпрыгнул, как на куске резины, в полудетской выгибающейся ладошке.
— Хорошая машинка! — сказал Алексей, упирая ствол в матросскую робу.
— Хорошая! — согласился Мирный.
Он, как завороженный, смотрел на парнишку, не в силах справиться с поднимающейся внутри черной тягучей тоской.
— Ты из этого ствола гитариста убил?
— Нет, не я… — сказал Мирный. — И не из этого!..
— Тогда ладно, а то я думал, ты совсем зверь. — Ствол все сильнее и сильнее упирался Сене под ребра. — Ты ведь старшой у них?
— Может, я и зверь, — испуганно согласился Мирный. — Не знаю, не думал!..
— Наркотики ищете?
— Пакетик с героином, — сказал Мирный. — И деньги… — зашептал он испуганно. — Ты чего?.. Оставь! Брось!..
Алексей чуть отодвинулся, отнимая ствол от груди бандита и направляя его Мирному между глаз.
— Раздевайся! — сказал он почти сладким шепотом.
— Зачем?
— Глупые вопросы задаешь, начальник… — Ствол пистолета не дрожал в маленькой руке. Черная дырочка смотрела Мирному в лоб. — А вообще я тебе скажу зачем. Для подобия. В природе много подобия…
— Ты умный, что ли, студент? — спросил Мирный и посмотрел с надеждой на закрытую дверь.
— Студент, студент, не сомневайся. Давай! Делай что велено…
— У тебя пакет? — стягивая через голову робу, спросил Мирный.
— Нет у меня пакета, — сказал Алексей. — И где он, я тоже не знаю. Давай-давай, побыстрее, не задерживай…
Когда Мирный разделся догола и опять сел на свое место, мальчишка сказал:
— Вот теперь и познакомиться можно. Меня Алеша зовут. И ты зря подумал, я не голубой! Мне девочки нравятся!
«Если я сейчас пристрелю эту падаль, — спокойно соображал он, — меня просто изрешетят. Ничего не поможет. Взять его в заложники? Не тот случай, им терять уже нечего. Нужно как-то иначе».
— А меня Сеня зовут, — плохо сознавая, что происходит, пробубнил Мирный.
— Слушай, Сеня, а ты, по-моему, пистолета боишься, — сказал Алексей. — Слушай, Сеня, а если мы так поступим — я тебя отсюда выпущу в коридор и запрусь изнутри, а ты воздержишься и дверь ломать снаружи не будешь?
Мирный качнул головой в знак согласия. От близости заряженного ствола он действительно чувствовал себя крайне неуютно.
— А для верности, Сеня, — сказал Алексей, — я вот эту интимную деталь твоего туалета у себя оставлю! — Свободной рукой он подхватил с пола сброшенные трусы Мирного. — Так что давай одевайся! Не тяни!
Неуклюже пригибаясь, бандит оделся.
«Одно из двух, — соображал Алексей. — Либо он разъярится окончательно и взломает дверь, либо проглотит. Все зависит, к сожалению, от порядков той зоны, на которой он последние годы проживал. К сожалению, я их точно не знаю. В любом случае можно будет стрелять через дверь!»
— Оказался мальчик! — сказал за дверью голос Абдуллы. — Сеня, — голос Абдуллы сделался гадостным и слащавым, — как мальчик?
— Думаешь, любовь у них? — спросил лысый.
— Чужой интим — это святое! Вряд ли пакетик у него! — сказал Коша. — Вот я бы хотел понять, куда делся наш любимый проводник. А ты чего такой перекошенный? — спросил он у Зямы, непроизвольно хватающегося за живот. — Тошнит тебя?
— Не, я трупа не боюсь… Поносит после самогона. Дрянь самогон, гнилой. Вчера пили.
— Пойди в сортир! — оскалился лысый.
— Нет, — сказал Коша. — Придется тебе в штанишки делать на ходу. На сортир времени больше нет. Да что же он так долго! — Коша легонечко постучал в закрытую дверь: — Мирный, не тяни. Время кончилось!
Алексей глянул на дверь и поправил свои длинные волосы. Тоненькая рука не дрожала, а глаза из-под волос смотрели спокойно и ехидно.
— Боишься, Сеня? — спросил он.
— Боюсь! — тихо пробубнил Мирный.
— Трус ты, Сеня, трус, вынужден с тобой согласиться, но таким уж ты родился, ничего не поделаешь.