– Тась, о чем ты? – встряла Софья.
– Ну… ведь счастливый билет снайпера – меткость. У него минус пять с половиной.
Валерия недоверчиво бросила взгляд, зашагав вперед, и за ней дернулись все.
– Возможно, вы ошиблись! Мало ли, сколько еще… – воскликнула Анастасия, и тут у следователя сдали тормоза:
– Хватит прикидываться овцой, сними ты уже нимб с головы!
Девушка замолчала, подняв на женщину загнанный, оробевший взгляд. Как только следователь подошла к ней вплотную, щеки Крапивиной превратились в ядерно-розовые блины. Ржевская беспощадно выпалила:
– Ты – не святая.
Она выдохнула, отворачиваясь к коллегам. Анастасия растерянно посмотрела на Ярцеву, и женщина хотела было что-то возразить:
– Слушай, она права. Это давно всем… – Но ее речь прервал хриплый визг из заднего кармана; пара медиков оглянулась. – Черт, какого рожна вам от меня надо?
Звонил злосчастный номер – Софья отошла подальше. Женщина поднесла телефон к уху и пробубнила напыщенно безразличное:
– Алло.
С того конца холодком пробежало:
«Приятно слышать родной голос. Здравствуй, дочь».
– Ну зачем ты мне звонишь? Зачем?! – отчаянно воскликнула та, устав терпеть эти глупые розыгрыши. Ему скучно? Нечем заняться на старости лет? А, давай закручу шуруп в мозг своей дочурки!
– У меня все хорошо! – кричала она, пока глаза не заслезились. – Все хорошо, пока не слышу тебя! Оставь меня в покое, пожалуйста… ты уже похоронил одну из нас, остановись на этом!..
Он молчал, внимательно слушая тоскливые всхлипы, пока та не выдержала:
– Все, я бросаю трубку.
«Я просто хотел сказать, что люблю тебя».
Она задрожала, отняв от уха телефон. На дисплее с его номером шел отсчет секунд звонка. Софья нажала «завершить вызов» и спрятала телефон обратно. Она откровенно испугалась его слов.
В палате №22
Девушка невидимкой шмыгнула в палату. Бесшумно прикрыв за собой дверь, она подошла к белой постели. Все вокруг тоже белое, ослепительно чистое и светлое. Белые одежды, белые стены, пол, аппараты, таблетки… и белые, полностью седые волосы матери.
Женщина лежала умирающей грудой под одеялом. Все лицо заросло глубокими эмоциональными морщинами, а уголки рта мрачно спадали вниз. Крупные, бесформенные груди оседали по обе части живота, а на кардиомониторе рядом уравновешенно пищало электронное сердце, бегая тонкими, редкими зелеными линиями. Она дышала спокойно, но через силу.
Анастасия перевела внимание на приглушенные голоса сверху: телевизор включен на минимальную громкость, заполняя фоном всю палату. В дальнем углу, у окна, лежала доисторическая старушка, с безразличием наблюдая за сценой в фильме.
Девушка случайно задела столик с таблетками, и пачка упала. Она положила ее на место, но Елена Васильевна открыла глаза – все такие же грозные и непреклонные.
– Госпожа Ржевская, – прокряхтела женщина таким голосом, словно давно не получалось откашляться, – вы еще здесь?
– Мам, это я, – протянула дочь, подходя ближе.
Елена Васильевна привстала, опираясь на ее руку, и Анастасия подложила ей вторую подушку под спину.
– Подай-ка воды, все горло пересохло. – Она взяла протянутый стакан, выпила до дна и протерла рот мягкой ладонью. Мать перевела на дочь грузный равнодушный взгляд, а затем обратила внимание на экран:
Две женщины сидят на полу, перебирают одежду. Рядом играют в кубики маленькие девочки лет четырех. В кресле сидит мужчина, читая книгу.
– Мы собираемся в Москву на пару недель, – сказала молодая женщина, собирая вещи в чемодан. – Оттуда закажем билеты в Польшу, по работе.
Возрастная женщина швырнула платье в ее чемодан.
– А потом и жить там останетесь, правильно понимаю?
Молодая подавленно глянула на нее, не отрываясь от работы. Третья женщина не вмешивалась, а просто наблюдала. Она гладила высохшую одежду, мельком прикрикивая детям:
– Девочки, не деритесь! Кора, поделись с подружкой кубиком. У тебя ведь такой же есть.
На полу продолжался напряженный разговор:
– Я не знаю, – печально ответила молодая.
– Тогда заберу Миру к моему отцу, побудем за городом пару месяцев. Там воздух свежий и…
Женщина сложила стопку детских носков и повысила голос:
– Нет, она едет с нами.
– Ха! – крикнула старая женщина, поднимаясь на ноги. – И внучку забрали, и сами уехали. Хорошо…
Она взяла ребенка на руки и поспешила убежать, хлопнув дверью. Кора разрыдалась, когда отняли подружку.