Выбрать главу

   На каждой улице были вывешены объявления, предупреждающие о строгих мерах наказания за укрытие трупов, за грабежи в домах умерших. Приговор был один -- укус фагора, самое страшное наказание, какое мог придумать примитивный ум человека той эпохи. За городом тоже были вывешены объявления для вновь прибывающих, что в городе болезнь. Однако те немногие беженцы, которые всё же добирались сюда, были настолько вымотаны и истощены, что не обращали внимания на них и всё равно входили в город. К тому же, эти объявления вряд ли могли остановить тех, кто приходил в город с враждебными намерениями.

   В Олдорандо появились первые телеги -- грубые сооружения, в которые была запряжена пара хоксни. Их изобретению очень способствовал страх могильщиков перед зараженными телами, к которым никто не хотел прикасаться. Телеги регулярно ездили по улицам, перевозя скорбный груз -- многочисленные трупы. Их забирали из домов, находили на улицах. Некоторых выбрасывали из верхних этажей башен. Даже те, кого при жизни любили, обожали, после смерти внушали страх и омерзение. Поэтому отношение к трупам было самое непочтительное. Их тащили баграми и поднимали на телеги вилами, словно какую-то падаль.

   Хотя причина лихорадки так и не была понята, существовало множество теорий на этот счет. Однако все знали, что болезнь заразна, а некоторые полагали, что даже взгляд на труп может вызвать болезнь у здорового. Поэтому эти несчастные передвигались по улицам на ощупь, плотно завязав себе глаза.

   Но все сходились в одном: единственная очистительная сила -- это огонь. Трупы надо сжигать. Их на телегах вывозили за город и бросали в нефтяное озеро, огонь в котором не угасал ни днем, ни ночью. Запах горелого человеческого мяса, черный нефтяной дым, струившийся по улицам, постоянно напоминали жителям города о бренности их существования. Люди были в постоянном напряжении и некоторые не выдерживали, кончали жизнь самоубийством.

   Однако многие уже верили, что пик болезни прошел, худшее позади. И это была правда. Ведь на улицах появилось много людей, неестественно тощих, слабых, которые пережили болезнь. Среди них была и Ойра.

   Она упала на улице. Рол Сакиль подобрала её и стала заботиться о ней. Ойра корчилась от боли. Болезнь выгибала всё её тело. Дол со слезами смотрела на это, боясь, что заболеет сама. Но несмотря на все прогнозы, она не заболела. Она своими глазами видела, как мучительно пробирается Ойра сквозь игольное ушко, становясь тонкой, похожей на девочку. Единственная предосторожность со стороны Дол была в том, что она отослала своего сына Растила Руна к мужу Амин Лим. Сейчас мальчик уже вернулся.

   Обе женщины и ребенок проводили время дома. Ощущение ожидания -- ожидания конца -- было неприятным. Однако скуку и однообразие жизни всегда можно обмануть. Они играли с мальчиком в игры своего детства. Иногда и Бри присоединялась к ним, но в эти дни она была слишком задумчива. Она рассказывала женщинам о своей работе и о том, что она хочет сделать. А однажды она разразилась страстной речью, в которой сообщила о своей связи с Райнилом Лайаном, о котором никто до сих пор не мог сказать ничего хорошего. Эта связь была мучительной для неё. Когда Райнил Лайан отсутствовал, Бри ненавидела его, но когда он появлялся, её неотвратимо тянуло к нему.

   -- Мы все прошли через это, Бри, -- сказала Дол. -- Только ты занялась сексом слишком поздно, поэтому влечение у тебя сильнее.

   -- А у меня больше нет желаний, -- спокойно сказала Ойра. -- Они ушли от меня. Я очень хочу, чтобы они вернулись. Может они вернутся, когда вернется Лэйнтал, -- она посмотрела в окно на голубое небо.

   -- Но я так подавлена, -- сказала Бри, не желая отклоняться от своей печальной цели. -- Я не могу быть спокойной, как раньше. Я больше не знаю себя.

   Бри ничего не сказала о Датке и остальные женщины не стали её спрашивать. Её любовь протекала бы более спокойно, если бы не чувство вины перед Даткой. Он ведь не только мучил её совесть, он постоянно следил за ней. Она боялась, что это может плохо кончиться, и легко убедила нервного Райнила Лайана снять тайную комнату для свиданий. Там они предавались любви, когда весь город замер в ужасе и в открытые окна доносился только скрип колес погребальной телеги. Райнил Лайан хотел закрыть окно, но Бри не позволила.

   -- Пусть, -- умоляла она. -- Пусть открыты. Забудь обо всём, забудь о городе, о болезни, обо всём, что тревожит тебя!

   -- Но как я могу -- ведь это же наш город! Наша судьба зависит от него.

   -- Забудь про него, иди ко мне! -- потребовала Бри.

   Он неспокойно улыбнулся ей.

   -- А если мы заразим друг друга?

   Бри выгнулась в постели. Её розовые груди с темно-коричневыми сосками бесстыдно торчали вверх.

   -- Тогда мы умрем вместе, в тесных объятиях, во время соития! Наберись мужества, Райнил Лайан, займи его у меня! Приди ко мне! -- она обхватила ладонью его напряженный член и закинула ногу на его волосатую спину.

   -- Ах ты распутница, -- с восхищением сказал он, и, будучи не в силах сопротивляться ей, отдался страсти.

<p>

* * *</p>

   Голый Датка сидел на краю постели, обхватив голову руками. Так как он ничего не говорил, голая девушка в его постели тоже молчала. Она отвернулась от него и подтянула колени к обнаженной груди. И только когда он внезапно встал и начал одеваться, как человек, принявший твердое решение, она сказала сдавленным голосом:

   -- Ты же знаешь, я не заразная.

   Он бросил на неё горький взгляд, но ничего не ответил и продолжал одеваться. Тогда она повернулась к нему, отбросив волосы с лица.

   -- В чем дело, Датка?

   Он отвернулся от неё.

   -- Ни в чем.

   -- Ты не мужчина. У тебя даже не встало на меня.

   Он сунул ноги в сапоги, больше заботясь о них, чем о девушке.