Ветер, который ударил в лицо Ойры, проделал далекий путь. И куда менее далекий путь предстоял ему. Он должен был угаснуть среди угрюмых утесов Кузинта. А родился он в бескрайних просторах моря, которое древние мореплаватели назвали Ардент.
Ветер двигался вдоль экватора, набирая влагу и скорость, пока не наткнулся на Восточный Щит Кампаннлата, Нктрикх, где он разделился на два ветра. Северный воздушный поток прорычал над перешейком Чалсе и истощил себя, ослабив летние холода Ускутошка. Южный ветер пролетел над морем Сцимитар, над высокогорьем Валлгос, над морем Орла, промчался над громадной пустыней, которая некогда была великой страной Борлиен, вздохнул над Олдорандо, заставив стучать раму в дымной комнате Ойры. А затем он продолжил свой беспечный путь, не задерживаясь тут и не услышав первых криков сына Аоза Руна.
Этот теплый ветер нес с собой птиц, насекомых, семена, споры, микроорганизмы. Он пролетел над Олдорандо за несколько часов и был тут же забыт всеми -- и тем не менее, и он сыграл важную роль в том, что должно было здесь произойти.
Пролетая над восточной окраиной древней страны Олдорандо, он принес спасительное тепло человеку, сидящему на дереве в весьма неудобном положении. Дерево находилось на острове у берега бурного потока, который уже носил название реки Такисса. Человек повредил ногу и теперь мучился от боли.
Под деревом скорчился сталлун-фагор. Должно быть, он ждал возможности для нападения. Но он был неподвижен, как каменная статуя. Лишь уши его двигались, засекая малейший звук. Его птица сидела на ветвях дерева, в безопасном отдалении от человека.
И человек и фагор были выброшены на берег острова полу-утонувшими. Человек сразу же нашел для себя место, где мог чувствовать себя в безопасности -- ведь он был ранен. И сейчас, когда так кстати подул теплый ветер, он беспомощно сидел на дереве.
Этот ветер был чересчур теплым для фагора. Он шевельнулся и быстро пошел между камнями, которые занимали большую часть острова, должно быть в поисках укрытия. Его птица какое-то время смотрела на хозяина, склонив голову, затем полетела за ним.
Человек задумался. Если убить эту птицу, фагор лишится стража, да и еды хватило бы на некоторое время.
Но сейчас перед Аозом Руном стояла более важная проблема, чем голод. Во-первых, нужно победить врага. Через густую листву он мог видеть из своего убежища берег реки. Там стояли ещё четыре фагора. Их белые птицы либо сидели на плечах хозяев, либо медленно и лениво парили в воздухе над ними. Один из них был верхом. Другой держал поводья кайдава. Они стояли уже несколько часов без движения, глядя на остров.
Держась в отдалении от них, сидел Курд, его собака. Иногда он жалобно подвывал, иногда заливался злобным лаем. Фагоры не обращали на него внимания.
Прикусив губу от боли, Аоз Рун смог продвинуться по своей ветке так, чтобы увидеть уходящего врага. Тот шел медленно. Так как остров был мал, то Аоз Рун решил, что фагор сделает круг и вернется обратно. Если бы он был в хорошей форме, то непременно устроил бы двурогому неприятный сюрприз -- засаду.
Он посмотрел на небо. Фреир медленно и упорно продирался сквозь переплетения неторопливо плывущих туч. После вчерашнего сражения он был цел и снова полон сил. Проигравший свою битву Баталикс затерялся где-то в облаках. Аоз Рун очень хотел спать, но не осмеливался -- его терзал страх быть убитым во сне. Вероятно, фагор ощущал то же самое.
Скорее всего, фагор сейчас устраивает западню ему. Аоз Рун едва удержался от искушения спрыгнуть с дерева и разведать обстановку. Но искушение было сильнее его. Он понимал, что судьба подарила ему неожиданный шанс и он наверняка умрет, если не использует его.
Какое-то время он собирался с силами. Потом с трудом скользнул вниз по дереву -- и тяжело упал на землю, парализованный ужасной болью в ноге. Он лежал со стонами, будучи не в силах подняться, ожидая, что в любое мгновение на него может кинуться фагор и убить его.
Фагоры на другом берегу увидели его падение и теперь кричали что-то своему товарищу -- но их голоса заглушались ревом бегущей воды. Курд тоже завывал, добавляя свою долю в этот спасительный шум.
Наконец Аоз Рун поднялся на ноги. Двигаться было трудно. Его черная шуба намокла и стала очень тяжелой. Но главная проблема -- это его левая нога. Она сильно распухла и ужасно болела. Колено не сгибалось совершенно. К счастью, у края воды он нашел сук, опершись на который, он кое-как мог двигаться. Страх, боль, голод бурлили в нем и он чуть не терял сознание. Он чувствовал, что не только ранен, но и болен. Его некогда могучие мышцы тяжело обвисли на нем, словно вериги, -- но в его изможденном теле ещё оставалось немного сил. Он осмотрелся вокруг в отчаянии, ожидая нападения фагора. Однако того пока не было видно.
-- Я убью тебя, монстр, чего бы мне это не стоило... -- прохрипел Аоз Рун. -- Ведь я лорд Эмбруддока!
Он двигался вперед шаг за шагом, прячась за грудами камней, чтобы фагоры с другого берега не видели его. Над рекой, по которой неслись сучья, стволы деревьев, трупы животных, клубился туман. Сам остров был не более двадцати шагов шириной. Он походил на спину огромного затонувшего чудовища.
Завывая от боли, как как раненый медведь, Аоз Рун брел вперед, прижимаясь к воде, чтобы оставить как можно большее пространство между собой и местом возможной засады.
Из густых зарослей на берегу реки внезапно выскочил бийелк и бросился в воду. Вскоре из-под неё показалась его красно-коричневая голова с двумя рогами. Могучее животное, преодолевая мощь реки, описывающей широкую дугу вокруг острова, поплыло на другую её сторону. Однако течение относило его всё дальше и дальше, и вскоре Аоз Рун потерял его из виду.
Немного погодя, перебираясь через сваленное дерево, он снова увидел белую птицу. Она наблюдала за ним, сидя на крыше древней каменной хижины. Приземистые стены хижины, грубо сложенные из валунов, так заросли лишайником, что строение казалось творением природы, а не разума. Аоз Рун стал осторожно обходить хижину, предположив, что фагор находится внутри.