Кирстен улыбнулся, наклонился к ушку:
— Значит, придётся сперва сходить за твоей тетрадью…
Я удивлённо приподняла бровь, и тут же оказалась в капкане его рук.
— Мелкая, ну ты же понимаешь — после всего, что случилось ночью, отпустить тебя не могу.
Фраза прозвучала двусмысленно, но я сообразила. Да, Кирстен прав. Совместная ночь обязывает и требует продолжения. Иначе подозрительно, недостоверно.
— Как скажешь, любимый, — прошептала я. Прикрыла глаза, требуя поцелуй.
Кир намёк понял, вредничать не стал. Наклонился, потёрся носом о мой нос. Потом его язык скользнул по губам, а когда ахнула, не в силах вынести столь откровенную ласку, боевик завладел моими губами по-настоящему.
Разум поплыл, душа расправила крылья, сердце привычно сошло с ума. Зимний холод отступил, не сумев совладать с обуявшим меня жаром. Мир перестал существовать. Казалось, Кирстен не целует, а пьёт, медленно и со вкусом, словно бокал драгоценного бонтейского вина. И я, как не удивительно, тем же занимаюсь.
Не думаю, а знаю — это могло продолжаться вечно, если бы не ворчливый голос, прозвучавший поблизости:
— Другого места для поцелуев найти, конечно, нельзя…
Кир не сразу, но отстранился, а я с запозданием поняла, что стоим на крыльце столовой, причём ровно посередине, и всем мешаем.
— За тетрадью, — напомнил синеглазый категорично.
Я столь же категорично кивнула, и позволила увлечь себя в сторону женского общежития.
Укладывая в сумку тетрадь по физану, учебник по теории щита, расчёску и зубную щётку, я пыталась прогнать с лица глупейшую из улыбок. Не получалось, улыбка держалась, словно приклеенная. А сердце пело.
Разум, который попытался заикнуться о том, что ещё одна ночёвка в мужском общежитии — всё-таки перебор, был выслушан и нещадно раскритикован.
Нет, ну а что такого-то?
Во-первых, в глазах всех, Кирстен — мой парень. Я не могу его избегать, потому что… ну глупо это со стороны выглядит.
Во-вторых, Кирстен уже доказал, что он, в отличие от меня, голову не теряет.
В-третьих… ну а в-третьих, теория про шоколад, кажется, верна. Сегодня я ничего себе не запрещала и всё хорошо было. Ну да колени ослабли, голова закружилась, но непреодолимого желания раствориться в поцелуе не возникло. И горького сожаления от того, что нас прервали — тоже.
Последнее точно к теории Милли относится. Ведь если знаешь, что конфета не последняя, что у тебя ещё целая гора шоколадок, то воспринимаешь эту конфету куда спокойнее. Верно?
Милли оказалась легка на помине. Нет, в комнату не заглядывала, мы в коридоре столкнулись. Увидав меня, подруга расплылась в широкой улыбке, шагнула навстречу и заключила в объятия.
— Я так рада, что вы помирились, — прошептала в ухо.
— Мы не помирились, — столь же тихо ответила я. — Мы… мы…
Дохлый тролль, а правда, что между нами произошло?
— Это за гранью ссор и примирений, — вслух пояснила я. — Это…
Милли поняла мои слова по-своему, хихикнула.
— О, Эмелис! Я всё понимаю, но избавь меня от подробностей. Я сейчас не готова про “грани” слушать.
Да, меня учили держать лицо в любых обстоятельствах, но шпилька была слишком неожиданной. Я слегка покраснела.
— Мы с Сином на развалины идём, — пояснила Милли. — И раньше вечера никаких тет-а-тетов не предвидится.
— На развалины? Зачем?
Подруга выпустила из объятий и обречённо вздохнула.
— Да там драка у третьекурсников назначена, Син хочет посмотреть. Я полдня ныла, а он рогом упёрся — пойдём, и всё. Мужчины, что с них взять?
Я не могла не улыбнуться. Да уж, что есть то есть.
Миг, и в глубине зелёных глаз вспыхнул радостный огонёк.
— Ой, Эмелис! Может и вы с нами, а?
— Нет! — сказала куда поспешней, чем хотела. — Мне лабораторную по физану делать нужно.
— У… теперь это так называется, — протянула Милли хитро.
Дохлый тролль! Ну почему опять краснею? Ведь я на самом деле лабой заниматься собираюсь! И даже если бы не собиралась…
— Ладно. Отстала! — хихикнула зеленоглазая. Подарила ещё одну улыбку и в свою комнату помчалась. Одеваться, чтобы Сина на развалины сопроводить.
А я заперла дверь, поправила сумку и поспешила вниз. Туда, где поджидал сообщник. Или его теперь уместнее другом называть?
Нет, всё-таки сообщник. Глупость, наверное, но от слова “друг” почему-то воротит. Не вообще, а применительно к Киру. К тому же, поцелуи наши настолько далеки от дружеских, что… Ладно, не важно.
Всё не важно, кроме одного — он ждёт, и он… опять без шапки.
Спускаясь по лестнице женского общежития, я ещё не знала, чем будем заниматься, но в одном была уверена железно — лабораторную для Ликси сделаю! Вот только… Ну не смогла я. Не смогла, и всё тут.
Кирстен отпер дверь своей комнаты, отстранился, галантно пропуская вперёд. Я перешагнула порог, невольно улыбнулась лёгкому беспорядку, который после наших утренних сборов остался, и вздрогнула, когда руки боевика обвили талию.
— Всё, Мелкая, — прошептал синеглазый. — Попалась!
Кир шутил, но по спине всё равно мурашки побежали. Памятуя о шоколаде, я развернулась в объятиях и обняла за шею.
— Уверен? — спросила с улыбкой.
Сообщник замер в лёгком недоумении, я же встала на цыпочки и, коснувшись губами щетинистого подбородка, добавила:
— Может быть это ты попался?
— Есть… такая вероятность, — сглотнув, отозвался Кир.
Он наклонился, прикоснулся к губам. Мир привычно поплыл, а я вместе с ним.
Я не думала, я отвечала на поцелуй, и… целовала в ответ. Знаю, звучит парадоксально, но что делать, если так и было?
— Мелкая, ты невозможна, — в голосе сообщника появилась хрипотца, и сжимал он куда сильнее, чем раньше.
Я тоже отчего-то охрипла…
— Жарко.
— Очень жарко, — согласился Кир и отпустил, чтобы тут же заняться застёжками моей шубки.
В этот раз ценный мех пустынной выдры не на пол полетел, он был аккуратно пристроен на вешалку подле двери. Куртка Кира оказалась там же.
Поцелуй сильно выбил из колеи, поэтому с ремешками, которые стягивали голенища сапог, справлялась куда хуже обычного. Проблема не осталась незамеченной. Сообщник опустился на колени и принялся помогать. Этот момент ужасно смутил, сама не знаю почему.
Потом был ещё один поцелуй, бесконечный, как северный океан, и тёплый, как южное море. В этот раз Кирстен не только губы целовал, но и щёки, подбородок, глаза… А я пыталась вспомнить, как дышать, и таяла, таяла, таяла… Ну а когда отпустил, поняла — если б выпила пару бутылок игристого, эффект был бы тем же.
Да, меня штормило. И ноги подгибались. И комната перед глазами плыла! Но я была счастлива. Полностью. Абсолютно!
— Я безумно скучал, — сказал Кир отступая.
— Я тоже скучала.
Бессмыслица? Да. Но кого это волнует?
Это был лучший момент, чтобы вспомнить о лабораторной по физану, но увы, память дала сбой. Вместо лабы, осторожно шепнула о том, что я с утра нечесаная и, следовательно, не на девушку, а не пойми на что похожа. И так как планов всё равно не было, я взялась за расчёску. Кир не возражал…
Сообщник развалился на кровати, и всё то время, пока стояла у зеркала, пристально наблюдал. А когда принялась разделять пряди и щёлкать пальцами, в попытке сотворить заклинание завивки, соскользнул с кровати и приблизился.
Поймал мою руку, поцеловал каждый пальчик, и лишь потом спросил:
— До сих пор не отошла?
— Видимо, нет, — со вздохом ответила я.
Конечно, Кир маг, и ситуацию понимает прекрасно. Но всё равно пояснила:
— Так бывает. Уровень дара к защитной магии очень высокий, а во всём остальном… вот.
Улыбнулся. Шепнул, коснувшись губами ушка:
— Давай я попробую?
Что?! Мне ведь это почудилось, правда?
— Только я заклинание не знаю, — продолжал боевик. — Не учил. Не предполагал, что может понадобиться.
Вдохнула. Выдохнула. Вдохнула снова.