- Данке зер, данке зер... Один момент, и я... тотчас, тотчас...
- Пугач от Яицкого городка отогнан, ваше высокопревосходительство!.. - гаркнул казак, с удивленьем и злобой посматривая на генерала и на барыньку. - Так что полторы сотни наших казачишек ускакали к нему, к злодею... Дозвольте доложить! Передались, значит...
- Шо, шо, шо? Как ты скасал, дружок? Ах, ты ещё здесь? Поручик! Распоряжайтесь касаку водка...
В толпе громко зашептали: "Кресло, кресло генералу". В дальних комнатах продолжала греметь музыка, всё так же слышался трескучий, подобный ружейным залпам, топот лихих танцоров.
- Данке! - Поблагодарив услужливого офицера, губернатор устало опустился в придвинутое ему кресло. - Гаспада! Я слюшаю битого час вот этот касак и нисшшево не паньмайт... - развёл он руками. - Пугашов, Пугашов... Какой такой Пугашов?..
- Ваше высокопревосходительство! - с ноткой досады в голосе воскликнул адъютант, держа в руке рапорт полковника Симонова. Он всё время порывался доложить губернатору содержание бумаги. - Разрешите...
- Ба! - прервал его генерал, ударив себя ладошкой в покатый морщинистый лоб. - Припоминайт, припоминайт... Вильгельмьян Пугашов... Знаю!
- Осмелюсь, генерал, доложить...
- Знай, знай!.. Лютше вас знай... Он каторжник, рваный ноздря. Был схвачен, посажен в казанский тюрьма, но милейший Яков Ларионович Брант* очшень маленечко прозевал его, и сей каторжная душа маленечко ату, ату... бежаль...
_______________
* Казанский губернатор.
- Разрешите, генерал, - и адъютант в лакированных ботфортах щёлкнул шпорами. - Его сиятельство Захар Григорьич Чернышёв*, не далее как месяц тому назад...
_______________
* Президент Военной коллегии (военный министр).
- Знай, знай!.. Лютше вас знай... Граф Чернышёв приказал хватать его, хватать! - Губернатор оскалил белые ровные зубы и срыву схватил руками воздух. - И што же? Я выпускал своя канцелярия сотни бумаг, сотни наистрожайших приказов... Но где его поймать? А вот он... он, рваный ноздря, сам даётся в руки... Хе-хе-хе... Гаспада! Нет, ви слишите, ви слишите?.. Государь... Пётр Фёдорыч... Симоноффа напугал... Хе-хе-хе! Слюшай, касак! Разговаривай Симонофф, пусть он спит спокойно. Таких Пётр Фёдорычев мы маленько вешаем и плёточкой стегаем до самой смерть... Генерал Рейнсдорп зорко смотрит своя губерния, и государыня императрисс им очшень, очшень довольна. И сей злодей потерпит казнь сами люта... Только, полагаю, сей злодей и в поминках нет. Видумка, фата-моргана, сказка... Пфе, пфе...
- Разрешите, генерал. Комендант Симонов излагает факты... И факты содержания весьма острого...
- Только не тотчас, не тотчас, - вскочил с кресла генерал и, прижав локти к толстым бокам, отмахнулся ладонями. - Зафтра, поручик, зафтра. Горячка нет, пустой вздор. Слюшай, сержант! Отведи, голюбчик, касака на кухня, чтоб был сыт, пьян и... и... нос в кабаке. Прощай, касак! Обнимай меня, генерала... - и губернатор, благосклонно улыбаясь, двинулся навстречу казаку.
- Не могу насмелиться, ваше высокопревосходительство, - попятился Пустобаев и провёл рукавом кафтана по губам, чтоб приготовиться к поцелую. - Не достоин я...
- А вот я насмеливаюсь, я достоин! - низкорослый генерал обнял верзилу и поцеловал его в бороду. - О! Учитесь, молодёжь, как надо обращаться рюска простой шалвек... - сказал губернатор.
Офицеры с улыбкой пристукнули каблуком о каблук. А казак Пустобаев запыхтел, завздыхал. Губернатор быстро повернулся кругом, щёлкнул пальцами:
- Але, але, гаспада... Бал продолжается! - и, окружённый толпой гостей и подхваченный под руку блондинкой, он направился в апартаменты.
- Люблю простой рюска народ, люблю касак!.. А образованный класс, о, нет, нет... где-то там, в облаках... мечты, химеры, а штоб твёрдо на почва стать, нет того, нет того... Вот я - немец... с гордостью говорю немец... У-ти-ли-таризм! О! Чтоб не сказать более... Гаспада! В фантики... Гоп-ля! Больше жизни!.. Бал продолжается!.. А где ж именинница?
Возвращаясь ни с чем из Оренбурга, казак Пустобаев у самой Татищевой встретил запряжённую парой кибитку с рогожным кузовом, её сопровождали два верховых казака.
- Ой, матушка! - заглянув внутрь кибитки и узнав в сидящей там женщине капитаншу Крылову, вскричал Пустобаев, сдёрнул шапку, соскочил с коня. - Да куда же вы собралися? Уж не в Ренбурх ли?
- В Оренбург, в Оренбург, - сказала капитанша, высунув из кузова бурое, пропылившееся лицо. Кибитка остановилась. - Андрей Прохорыч так распорядился, отправил нас с Ваней, а сам, голубчик, один-одинёхонек остался... в этакую-то страсть... - капитанша выхватила из рукава беличьего салопа носовой платок и всплакнула.
Рядом со смуглой, сухощавой капитаншей сидела дородная нянька, а меж ними - Ваня. Он безмятежно спал, перегнувшись в колени матери.
- А что ж, матушка... И верно рассудил Андрей-то Прохорыч... Неровён час... А в Ренбурхе от злодея сподручней отсидеться-то можно... Ну, да бог хранит... А как же, матушка, вас ангелы божьи невредимо чрез толпу-то злодейскую пронесли?
- Да ночью проскочили... Ой, да и страху было. Ведь они подле Илецкого городка стоят. А вот бог пронёс.
- Я, матушка, в обрат возьму, провожу вас до Ренбурха-то.
- Что ты, что ты, Пустобаев! Поди, тебе губернатором спешное поручение дадено...
- Да нетути, матушка. Именины, вишь ты, у губернатора-то, сама генеральша именинница, гостей полон дворец, и все пьяные, и губернатор под турахом. Дак ему не до Пугачёва! Полопотал, полопотал дурнинушку какую-то, покривлялся, опосля того возгаркнул: "Продолжайте бал!" - да с тем и убрался... Э-эх... Одно званье, что губернатор...
Капитанша словам Пустобаева подивилась и разрешила сопровождать её до Оренбурга. Пустобаев обрадовался. У него страшно болела голова, он прошлой ночью в генеральской кухне столь усердно налакался водки да всяких вин, что с ним лихо приключилось, на весь губернаторский дом стонал и охал. Теперь в самый раз будет в Оренбурге опохмелиться.
Сзади кибитки примостился на сене хромой солдат Семёныч, денщик капитана Крылова. Его голова с потешной косичкой моталась, как у мёртвого барана. Старое, изморщенное лицо было красно, он пускал слюни и сладко спал.
- Пьяный?
- Пьяный, - улыбаясь, ответили едущие в ряд с Пустобаевым казаки. Дважды с козел кувыркался. Ну-к мы прикрутили его полотенцем к задку. Тут спокой!