Девушка:
- Вы обещали рассказать случай из жизни.
Мужчина:
- Это очень неприятный опыт. Может не будем?
Девушка:
- Боитесь?
Мужчина (задумчиво):
- Timor est emendator asperrimus.
Девушка:
- Знаете, я не сильна в латыни.
Мужчина:
- Страх - суровейший исправитель. Так учили древние. Хотелось бы верить, что они правы.
Девушка:
- Так что с вашей историей?
Мужчина:
- Она как раз о страхе. Вы когда-нибудь испытывали такой страх, который как червь-паразит оплетает ребра, сдавливая и не давая дышать? Только с возрастом я понял, что страх един во множестве ощущений, своих разных личин. Он в одиночку поселяет в душе постоянную, неизбывную тревожность, провоцирует стрессы, неуверенность, порождает фобии. Все они - суть проявления его. Он как полип, прицепившийся к жизни и высасывающий энергию капля за каплей. Он формирует эго. Он направляет амбиции. Он бросает к отвлекающим от него удовольствиям, навязывает одуряющие развлечения, мешает трезво думать и принимать правильные решения...
Девушка (прерывая монолог, который начинает казаться ей нескончаемым):
- Вы трус?
Мужчина:
- Да вам, барышня, в хирурги надо было идти. Режете по живому вы в совершенстве. Да, я трус.
Девушка:
- Вы же говорили, что ничего не боитесь.
Мужчина:
- Сейчас - нет. Но один раз в жизни испугался. И этого оказалось достаточно, чтобы всю жизнь считать себя трусом.
Девушка:
- Это было давно?
Мужчина с кряхтеньем поднимается, достает новую бутылку из бара, наливает себе полный стакан, сразу делает изрядный глоток и медленно ходит по комнате, затем останавливается у камина.
Мужчина:
- 25 лет назад. Ночью я шел по улице и услышал крик. Зашел в подворотню и увидел, что трепыхающуюся женщину затаскивают в кусты. Их было трое. Я подбежал к ним, захотел остановить. Один достал нож. До сих пор помню, как это кривое лезвие поблескивало в лунном свете. Я посмотрел ему в глаза и понял - ударит. И я словно почувствовал, как клинок входит мне под ребра, ощутил это ледяное и неотвратимое внутри. Я замер, в голове помутилось. Он смотрел на меня, я смотрел на нож. Потом я развернулся и ушел.
Девушка:
- Какой ужас! Вы сожалеете о том, что так поступили?
Мужчина:
- Не проходит и дня, чтобы я себя не проклинал за трусость.
Девушка:
- Но ведь вы бы ее не спасли. Просто вас бы убили, и всё!
Мужчина (ожесточенно):
- Ну и что? Я обязан был попытаться. Если бы умер - значит такая планида.
Девушка:
- А что произошло с женщиной - вы не знаете?
Мужчина:
- Узнал, что ее оставили в живых. На следующий день я обошел больницы, морги, навел справки в полиции: не было ни убитых, ни пропавших. И...
Девушка:
- И?
Мужчина:
- Одно заявление об изнасиловании. Мне пришлось заплатить следователю, чтобы узнать ее адрес. Я нашел эту улочку на окраине. Подкараулил женщину. Увидел ее с синяками и ссадинами на лице. Но лицо ее узнал. Хотел к ней подойти, но не смог.
Девушка:
- И больше ее не видели?
Мужчина (глухо):
- Видел...
Девушка:
- Когда?
Мужчина:
- Через полгода, чуть больше. Она выходила из церкви святого Доминика. Живот был хорошо заметен.
Девушка:
- Господи, неужели...
Мужчина:
- Не знаю. Может быть.
Девушка:
- И она не сделала аборт?
Мужчина:
- Если сильно верующая - не стала бы.
Девушка (задумчиво):
- Церковь святого Доминика. У них же приют...
Мужчина:
- Вы так побледнели.
Девушка:
- Ничего. Не жалеете, что рассказали?
Мужчина:
- Нельзя жалеть о том, что был искренним. Сожаление - моральная оценка. А искренность - это внутренняя правда; правда - проекция истины. А истина вне категорий морали. Мораль начинается там, где появляется ложь. Кроме того, мне надо было выговориться. Я никогда никому это не рассказывал. Всю жизнь чувствовал свою вину. Я думал, если начну писать добрые, светлые книги, то хоть как-то оправдаю свое дальнейшее существование. Но теперь понимаю - я должен был умереть там, на этом ноже.
Девушка:
- Не говорите так. Вы очень нужны.
Мужчина:
- Кому?
Девушка:
- Тому, кто вас любит.
Первые лучи солнца пробиваются сквозь прореху в плотных гардинах и падают на диктофон, лежащий на столе, который окончательно разрядился к этому времени, помигал на прощание и погас.
Сцена 3.
Скудно обставленная квартира. Двое в комнате. Знакомая девушка в ветровке и худощавый парень в домашней поношенной одежде. Уже почти темно, но свет не зажжен.
Девушка стоит в центре комнаты. Парень полулежит на узком диване, не смотрит на девушку, он явно напряжен, но пытается придать голосу и позе некоторую расслабленность и даже развязность.