— Почему же твою жену после каждого вечера видели с новым синяком на лице? Она говорит, что упала.
— Она у меня такая рассеянная, — открыв глаза и выдохнув, нервно улыбнулся заключенный. — Вечно падает и падает, падает и падает. Пьет много!
Вдруг громкий стук ошеломил мужчину. Он испуганно стал вглядываться в темноту. Оттуда выскочило замаскированное лицо Вильгельма. В его очках отражалось искаженная от страха морда пленного.
— Пьет много! — крикнул Вильгельм. — Так ты по барам шлялся, чтобы ее найти?
— Нет…, — мужчина очень громко глотнул, не отрывая взгляда от лица бандита.
— Тогда что ты там делал?
Мужчина ничего не ответил.
— Избивал жену! — крикнул Вильгельм и кивнул своим ребятам. Мужчину плетью ударили по голым бедрам. Кожа рассеклась и потекла тонкая струйка крови.
Раздался истошный вопль. Вильгельм не убирал своего лица и молча наблюдал, как в истерике и панике пленный пытается изо всех сил вырваться из плена.
— Я спрашиваю: избивал жену?
— Избивал! — крикнул пленник, видя, как бандиты начали замахиваться.
— А дочку…
— Да! — перебил мужчина, вытягивая вперед шею.
Лицо Вильгельма спряталось во тьме.
— И ты продолжишь это делать, пока не убьешь…
— Я не хочу убивать!
— Так не проще убить первым тебя?
— Не надо! — мужчина закачал головой.
— Мы избавим тебя от самого страшного греха. Но в рай ты все равно не попадешь.
— Я не убью! Не убью! И пить брошу! Буду любить! Любить ее!
— Кого?
— Обеих!
— А людей ты любить будешь?
— Буду! — крикнул что есть сил заключенный. После крика на мгновение наступила страшная тишина.
— Почему я должен тебе верить?
— Я сделаю все, что ты захочешь! Сделаю все!
— Сделаешь. И продолжишь избивать.
— Не буду!
— Не верю! — Вильгельм кивнул головой, и мужчину снова ударили несколько раз. По его искривленному от боли лицу стекали пот, слезы и кровь. Когда его заставили замолчать, главарь уже тише продолжил. — Тебе больше никогда не поверят. Ты много раз предавал чужие надежды. Ты и мои предашь. А попросту делиться своими надеждами я не хочу.
— Не буду! Я буду верен те…, — мужчине закрыли рот и пару раз ударили по лицу.
— Веришь ли ты сам себе? — спросил Вильгельм, но ответа не дождался. — Нет. Ты и себе не веришь. Тогда зачем людям доверять тебе? С какой стати? Я таких, как ты, не люблю. Ты предашь все, лишь бы выпить. Ты неисправим.
Лицо главаря наклонилось ближе. Зрачки пленного сузились, мужчина всем телом пытался отдалиться от Вильгельма. Он стал громко мычать, но члены банды крепко сжимали его рот.
— Ты уже мертв.
Рассеченная бровь пленного дернулась.
— Почему ты цепляешься за жизнь, если уже мертв?
Лицо Вильгельма пропало в темноте. Мужчине закрыли лицо и унесли из комнаты.
Идя по темным улочкам в одиночестве, Вильгельм прислушивался к необыкновенной тишине. Рядом находился район с многочисленными барами, где полным-полно пьяниц, шумных и уродливых, но вокруг царила удивительная тишина. Вильгельм присел на твердую плитку и закрыл свое лицо руками.
— И чего голова кругом идет?
Он оглянулся, но вокруг никого не было. «Я один?»— подумал Вильгельм. От этой мысли ему стало плохо. На него напала неожиданная тоска, за которой стояла слабость. Вспоминая кровь на лице пленного, Вильгельм скорчился от неприязни. Он до жути боялся крови. Этот темно-красный цвет и тянущаяся струйка ассоциировались с нестерпимой болью и страданиями. Ребеллион не мог вспомнить из своего прошлого, когда у него появилась эта фобия. Да и он плохо помнил свою жизнь. Непонятно было, отчего так тоскливо стало на душе Вильгельма. Почему он почувствовал непреодолимое желание исчезнуть?
— Одинок что ли? — спрашивал себя герой.
— Так ты разговаривать умеешь что ли? — чужой голос появился рядом.
«И шагов не услышал», — Вильгельм поругал себя за невнимательность.
Подняв голову, герой увидел нечеткий силуэт незнакомца. Он, шатаясь, стоял над ним.
— Пьяница что ли? — смутно спросил Вильгельм.
— А ты наркоман?
— Если бы.
— Тогда чего сидишь здесь?
— Жду.
— Кого?
— Кого надо.
— Еще и отгрызаешься, — мужчина отвернулся. — Я ведь и избить тебя здесь могу.
— Это ничего не изменит.
— Да нет. Мне вот легче будет.
— С чего это?
— Пар выпущу.
— Насилие расслабляет?
— Будто бы ты не такой, — незнакомец присел перед ним на корточки. — Посмотри на себя: все лицо завешано тканью, будто в пустыне живешь. Скрытный какой. Может, ты скрываешь что-то, потому что сеешь что-то неприличное? Может, насилие? Ты, видимо, похуже меня будешь.