– Я не с ними. И не с вами. Я сам по себе. Валтэн, ты же не собираешься меня уговаривать?
– А что ты будешь делать здесь? Один? – спросил Валтэн тихо. Я разозлился – да ему-то какое дело…
Люди. Всего лишь люди. Надо быть снисходительнее. Я не такой, как они.
– Валтэн, у меня есть шанс пробиться к власти. Я их научу жить по-человечески… слушай, оставь меня в покое, а?
– К тому времени, как ты пробьешься, ты сам разучишься жить по-человечески, – сказал Валтэн. Что-то кольнуло меня в сердце. А ведь он прав…
– Ну хорошо. Но это мое дело, верно?
– Ланс, не валяй дурака… пошли, – сказал Валтэн негромко. Что за идиотизм? Ни малейшей благодарности, что я потратил столько сил и времени, чтобы их освободить. Отнесся к ним по-человечески… и вот результат.
– Ну ладно, – сказал я, – мне некогда, Валтэн. Давай позывные Ри, я его вызову, – я занес ногу, чтобы лезть в ландер. Но Валтэн не двигался.
– Ну? Валтэн? В чем дело?
– Видишь ли, Ланс… без тебя я отсюда никуда не пойду, – сказал он.
– Мы никуда не пойдем, – уточнил снизу еле слышный голос Герта. Я посмотрел на него. Видно было, что ему очень тяжело сидеть, и еще не стонать при этом.
– Что за глупости? – спросил я, – мне кажется, я самостоятельный человек и могу решать, где мне жить. И чем заниматься.
– Правильно, – согласился Валтэн, – и мы самостоятельные люди. И без тебя мы никуда отсюда не полетим.
– Через неделю вас казнят, – сказал я. – Валтэн, серьезно! Я ничего не смогу сделать. Я еле выбил эту бумагу. Если вы откажетесь уходить, вас убьют. Моего влияния не хватит… И еще неделю вас будут мучить… вы хотите, чтобы этот кошмар продолжился? Валтэн, я этого не хочу!
Оба ско молчали. Молчание нависло над нами, как туча.
Валтэн повернулся к Герту.
– Ты иди, – сказал он грустно, – у тебя трое детей маленьких.
– Четверо, – уточнил Герт, – уже четверо. Если ты останешься здесь, то и я…
– Вы знаете, как здесь казнят? – спросил я.
– А ты уже смотрел казни? – поинтересовался Валтэн. Я промолчал.
Идиоты… идиоты же! У них семьи… У Герта дети маленькие. И я ему никто. Так, коллега. С Валтэном мы хоть действительно друзья, летали вместе много. А тут… Да какие вообще могут быть соображения, когда сейчас им предстоит вернуться к этим вот охранникам, к этому же кошмару… и на это они готовы?! Чего ради?
Ради меня? Но я же прошу, я умоляю их улететь. И мне не плохо вовсе.
Просто они почему-то думают, что могут решать за меня…
Интересно, мог бы Цхарн ради меня согласиться на такой вот ужас?
Что это я думаю? Он наверняка умеет отключать ощущения боли. Для него все это вообще не имеет никакого значения. Он же не человек.
Не человек. А это – люди. Всего лишь люди. Ненавижу людей! Ненавижу их самомнение, их желание решать за меня…
Ничего, возник внутри какой-то голос, мягкий и тихий, приятный, как журчание ручейка, – ничего… ты их больше не увидишь. Их увезут… Они просто исчезнут из твоей жизни. Ты забудешь. Да, на пути к Настоящему могут быть и такие препятствия… но ты преодолеешь и это. Невозможно остаться чистеньким и красивым, если хочешь сделать в жизни что-то стоящее.
– Валтэн! – крикнул я. – Прошу тебя! Пожалуйста! Пожалуйста! Я должен остаться здесь!
Герт поднял ко мне окровавленное лицо.
– Кто-то заставляет тебя остаться здесь, Ландзо? Кто-то держит тебя? Почему ты должен?
Он говорил удивительно мягко, словно это я был изранен и не мог двигаться, а он меня успокаивал: ничего, мол, потерпи, пройдет.
Я почувствовал позыв к рыданию. Еще этого не хватало. Слезы побежали по щекам. Не могу… не могу. Цхарн, я недостоин.
Ты достоин, убеждал меня внутренний голос. Ты сможешь. Это же так просто…
Я упал на колени перед Валтэном.
– Прошу тебя… пожалуйста… я был с тобой, Валтэн. Но я же анзориец. Пойми. Я не смогу… если вас убьют… я не могу. Я должен быть здесь.
– Только не так, – сказал Валтэн, – ты сам чувствуешь – не так? Идем, Ландзо… ты потом вернешься, если захочешь.
Потом… потом не получится. Мне уже не вернуть завоеванных позиций. И Цхарн отвергнет меня как недостойного.
Цхарн…
Я вдруг почувствовал мягкое, легкое прикосновение к голове. Я был уже не здесь… Я успокоился.
Все происходящее потеряло свое значение. Ведь не нервничаем же мы из-за червей, насаженных на крючок, когда рыбачим?
Неземной свет разгорался вокруг. Я был в ином, совсем ином мире… Я поднялся выше верхушек деревьев. Город расстилался внизу. Вся Анзора лежала под моими ногами.
Это твой уровень, шепнул мне голос. Это твоя жизнь.
Я был совершенно спокоен. Безразличен. Мало ли людей там, внизу? Кто-то из них совершает подлости, кто-то умирает в мучениях. Так бывает всегда. Что мне за дело до этого? Мне не изменить порядок вещей. Я могу лишь следить… наблюдать… Это мои города. Мои леса… мои люди.
И рядом со мной – Цхарн.
Я равен ему. Я почти такой же, как он, и стану таким же. Какое счастье!
Цхарн улыбался мне. Он положил руку мне на плечо – как равному.
– Смотри, вот этот мир…
Я смотрел вниз. Какая-то точка, пятнышко очень сильно мешало мне. Как соринка в глазу. Я даже протер глаз. Не помогает. Все так хорошо внизу, так покойно… так приятно смотреть на землю, когда летишь медленно, на гравидвигателях. Леса лежат темноватым мхом, и желтыми квадратами между ними – поля. Города – как расчерченные по линейке коробки кварталов. И только вот это пятнышко… как пробоина на лобовом стекле ландера. Мешает. Это кровь, понял я. И стал смотреть внимательнее, чтобы убрать это мешающее мне пятнышко. Но оно становилось все больше.
Сзади Цхарн что-то говорил мне… я не слышал. Я видел Герта на полянке и Валтэна. Герт был завернут в простыню – его ведь даже не одели в Лечебнице, и белое полотно уже все было в крови. Валтэн опирался о крыло ландера, придерживая сломанную руку. В глазах застыло страдание.
– Пошли, – я вскочил на крыло, потом в кабину. Протянул руку, помогая Валтэну втащить Герта в нижний люк. Я окончательно стряхнул наваждение… прости, Цхарн, видно, я и в самом деле недостоин. Я просто человек. С этим ничего не поделаешь. Ты ошибся, я не способен к развитию Духа. Я не могу быть правителем Анзоры. Я не выдержал первого же испытания.